Четыре папочки на рождество

— Это означает "да". Итак, что у тебя на уме? Впусти меня, чтобы я мог помочь.

— Я тоже могу помочь! — крикнул Генри, сидя у меня на плечах.

Впереди я мог видеть внедорожник, который мы взяли, чтобы выполнить работу, на которую мы взяли Генри с собой, F-350 цвета ночи 2021 года выпуска. Как только мы доберемся туда, у нас будет пятиминутная поездка обратно к дому. Хорошо, что внедорожник был на месте, снегопад начинал усиливаться. Я был готов вернуться в дом и сидеть перед камином с большим стаканом виски, ломтиком орехового пирога и мороженым.

Мак усмехнулся, как будто понимая, что от этого разговора никуда не деться. Он был прав. Как только я немного раскрыл его, я редко отпускал его с крючка.

— Ну, я думал о нянях, которых мы интервьюировали для Генри и Хэтти.

— Те, с кем мы говорили на прошлой неделе? Почему ты думаешь о них?

Несколько месяцев назад мы с парнями решили, что даже нам вчетвером нужна небольшая помощь с близнецами. Тысяча Акров — это, ну, тысяча акров, и это чертовски много работы даже для четырех человек и небольшой команды. Как бы странно мы себя ни чувствовали, привлекая к уходу за детьми посторонних, мы все пришли к выводу, что это было правильное решение.

Не только это, но и то, что четверо мужчин — это чертовски много тестостерона для двух детей. Немного женственности в этом доме может пойти им на пользу.

— Без причины. Ну, кроме того факта, что нам все еще нужно определиться с одной из них. — По выражению его лица я понял, что за этим кроется нечто большее.

— И?

— И что?

Я усмехнулся.

— С таким же успехом можно было бы избавить нас от проблем и сразу перейти к делу.

Он бросил на меня взгляд из-под ресниц, который, казалось, говорил, что нет смысла держать стены.

— Дядя Мак ненавидит разговаривать, — сказал Генри сверху.

— Я не испытываю ненависти к разговорам, — ответил Мак. — Просто… большую часть времени не вижу в этом смысла.

— Этот случай другой, — сказал я. — Мы говорим о близнецах. Они, наряду с бизнесом, являются двумя темами, о которых мы не храним секреты, о мой немой брат.

Он постучал по полям своей шляпы, отряхивая скопившийся там снег.

— Да, ты прав. — Он поджал губы и откашлялся, словно пытаясь сообразить, с чего начать. — Просто думаю о женщинах, у которых мы брали интервью; о тех, которые нам не подошли.

Я усмехнулся, вспомнив о трех провальных собеседованиях, которые у нас были.

— О каком из них ты думал больше всего? — спросил я. — О той девушке-хиппи, которая в течение пяти минут спрашивала, не будет ли у нас проблем с тем, что она во время работы курит травку? Или о той, которая опоздала на тридцать минут и закатила глаза, когда Тайлер спросил, в чем была задержка?

Мак усмехнулся, качая головой от абсурдности этого.

— О, или как насчет моей любимой, той приторно-сладкой Мэри Поппинс, которая улыбалась во время интервью и казалась идеальной. Пока мы не проверили ее биографию и не выяснили, что она дважды судимая преступница за мошенничество и кражу личных данных?

— Это была моя вина, — сказал он. — Встретил ее в продуктовом магазине в городе и подумал, что она идеальна.

— Н-и-х-р-е-н-а подобного, брат, — ответил я, произнося слово так, что Генри этого не заметил. — Просто хочу сказать, что этот процесс показался более чертовски сложным, чем мы ожидали.

— Без шуток. Вот почему… — Он замолчал, как будто не был уверен, что хочет высказать то, что у него было на уме.

— Ну же, давай.

Он вздохнул.

— Вот почему я думаю, что мы, возможно, захотим дать Обри шанс на это.

Я ничего не мог сделать, кроме как смотреть на него с полным чертовым удивлением.

— Подожди, что? Обри? Женщина, с которой мы познакомились всего несколько минут назад? Та, кто владеет Фермой Даунинг?

— Ага.

— С Обри весело, — сказал Генри. — Она может прийти?

Мак приподнял бровь, как бы говоря:

— Понимаешь, что я имею в виду?

Мы подошли к внедорожнику. Я немного присел на корточки, снимая Генри со своих плеч и ставя его на землю. Мы припарковались на границе Тысячи Акров, великолепной земле, простирающейся вдаль на запад. К этому моменту уже почти все побелело, и мне не терпелось выбраться из холода.

Мак открыл одну из задних дверей четырехдверного внедорожника, кивнув на Генри, чтобы забраться в свое автомобильное кресло.

— Я хочу сесть впереди! — крикнул он. Это была дискуссия, за которой мы провели тонны времени. Генри был одним из тех детей, которые были убеждены, что он взрослый и слишком стар и мудр, чтобы сидеть на детском месте.

— Садитесь на место, молодой человек, — сказал Мак грубым тоном. — Я больше не хочу слышать об этом ни слова.

— Оу… — Генри подчинился, подойдя к внедорожнику и положив свои маленькие ручки в перчатках на сиденье. Мак подошел и попытался помочь ему подняться. — Я могу это сделать! — ответил он с вызовом в голосе.