Четыре письма о любви

Маргарет Гор, лежавшая рядом с мужем, тоже пошевелилась в постели. Каждый знал, что другой не спит, но старательно изображал сон, не в силах найти подходящие слова. А еще оба знали, что стоит им высказать свое разочарование вслух, и свадьба станет невозможной, и тогда Исабель, скорее всего, убежит с женихом и выйдет замуж где-нибудь в другом месте. Им, таким образом, не оставалось ничего другого, кроме как беспомощно наблюдать за происходящим, словно предстоящее событие было полной ужаса и безысходности трагедией, снова и снова воспроизводимой в замедленной съемке на освещенном звездами белом потолке спальни. В конце концов Маргарет придвинулась к мужу и обняла его сзади. Он не повернулся, но поднял руку, накрыв ее пальцы, и они еще долго лежали так, без сна, без слов, глядя в темноту, и запах их общего отчаяния, вытекавший в открытое, с раздвинутыми занавесками окно, смешивался с солоноватым ночным воздухом.

Утром Маргарет застала в кухне Исабель, которая поднялась еще раньше ее. Шону снова стало хуже; забившись в угол свой кровати, он жестами показывал, чтобы его не беспокоили.

– Как бы там ни было, я все-таки выйду замуж, – сказала брату Исабель перед тем как покинуть его комнату. Направляясь в кухню, она ощущала уныние, в которое погрузился весь дом, как прилипшую к ногам тяжесть.

– Доброе утро, мама. Тебе, наверное, тоже не хотелось сегодня вставать?

– С чего ты взяла? Сегодня ведь твоя свадьба, дорогая. Это самый счастливый день в моей жизни. – Маргарет ненадолго замолчала. И как только ей удалось это сказать?! Наконец она сложила ладони перед собой и добавила: – А теперь за дело! Нам нужно еще многое успеть.

С этого момента весь дом окончательно пробудился и запульсировал энергией в преддверии неминуемой свадьбы. Маргарет разбудила Мьюриса, достала его костюм и свежую сорочку, выбрала галстук и принесла ему чай в постель. Он заснул только на рассвете и сейчас очень медленно опускал ноги на холодный пол, словно ступая на него впервые. Сможет ли он стоять? Ходить? Такие вопросы задавала себе Маргарет, наблюдая за мужем сквозь открытую кухонную дверь.

– Сегодня твоя дочь выходит замуж, – напомнила она, кусая губу. – Смотри не опозорься.

И она пошла кормить Шона; впрочем, ей так и не удалось выманить его из постели и перевезти в кухню, чтобы поздороваться с Норой Лиатайн – ближайшей соседкой, которая, как видно, почуяла запах отчаяния, на протяжении всей ночи исходивший от коттеджа Горов. Нора была вдовой и ощущала чужое горе буквально за версту. Когда у кого-то случалась беда, Нора была тут как тут: сознание того, что смерть мужа, красавца Лайама, было не единственным проявлением божественного попечения о жителях острова, служило ей утешением.

Маргарет встретила соседку в дверях.

– Все в порядке?

– Все хорошо, Нора.

– Ну да. Это хорошо, что все хорошо. – Гостья немного помолчала. Казалось, она принюхивается. – Сегодня большой день, да. У тебя, наверное, много дел? Можно мне перемолвиться с Исси парой слов?

– Мы все действительно очень заняты, Нора. Не думаю, что у Исабель есть время на болтовню.

– Вот, значит, как?

– Да, так.

– Ладно, тогда я зайду попозже.

– Хорошо. Спасибо, что заглянула.

– Да не за что. Но если нужно будет помочь, ты только скажи.

– Скажу обязательно. Спасибо, Нора.

Соседка ушла, но Маргарет знала, что придут и другие. Свадьба висела на волоске, и хотя ей очень не хотелось, чтобы бракосочетание состоялось, она знала, что для Исабель это очень важно; именно по этой причине Маргарет твердо решила не допускать в дом никого и ничего, что могло бы испортить знаменательный день. Привычные дела она делала словно в трансе – можно было подумать, что вся свадьба давно расписана по минутам, и вся ее воля этим погожим и ясным утром была направлена только на то, чтобы исполнять дела одно за другим в заранее определенном порядке. Только так Маргарет могла бы пережить этот день.

К тому моменту, когда она отправилась в спальню Исабель, чтобы как следует расчесать ей волосы, пришел священник, отец Ноуэл.

– Ну как сегодня наши дела? – услышала Маргарет тонкий голос священника, донесшийся из кухни, где Мьюрис усадил гостя за стол. Стоя позади Исабель со щеткой для волос, она изо всех сил напрягала слух, пытаясь уловить ответ мужа – Маргарет боялась, что он может сказать что-нибудь не то и все испортить. Совершая рукой длинные, медленные движения, она в то же время невольно подавалась всем телом к дверям, каждую секунду ожидая, что священник войдет в комнату и спросит у Исабель: «Это правда, что вы не любите друг друга?»

Прошло минут пятнадцать, и она действительно услышала стук поставленного на сосновую столешницу стакана и скрип кожаных подошв по плиткам коридора – отец Ноуэл шел к спальне. В дверь он постучал так тихо, что все последующее могло показаться из ряда вон выходящим событием, каким, несомненно, было бы вторжение холостого мужчины в комнату к женщинам.

– Благослови вас Господь.

– Входите, святой отец, – сказала Маргарет.

– Да нет, наверное, не стоит, – отозвался отец Ноуэл.

Он уже стоял в дверях.

– Ну как вы?