Четыре сестры

Она уехала в город за покупками с Энид, Гортензией и Беттиной, а когда они вернулись, Шарли в холщовом переднике и косынке на голове красила ставни западного фасада.

– Сорок пять минут на ставень, – сказала она. – А всего их двадцать четыре. Кто мне посчитает, сколько времени это займет?

– Мы слишком тебя любим, чтобы выдать тебе такой печальный итог, – ответила Женевьева, обнимая ее за плечи.

Тут появился Гарри.

– Я выпустил Розетту! – торжественно сообщил он.

Пять голосов испуганно вскрикнули:

– Выпустил?

А потом еще:

– КУДА?

Мальчик переминался с ноги на ногу. Ну вот, в общем, он искал, искал, а потом – сюрприз! – увидел двух или трех Розеттиных друзей, которые играли в футбол горошиной в раковине.

– Тараканы устроили футбольный матч в нашей раковине? – возмутилась Гортензия.

Все кинулись в дом, к раковине, где матч, очевидно, уже закончился, а игроки, надо полагать, принимали душ в раздевалке, то есть в сточной трубе.

– Божемойбожемойбожемойбожемой, – простонала Женевьева. – У нас была крыса…

– А теперь еще и тараканья ферма.

– Кстати о крысе… – начал Гарри.

– ЧТО?! – взвизгнули все.

При виде всех этих устремленных на него глаз Гарри понял, что говорить о Миледи было бы ошибкой. И закончил фразу иначе:

– Э-э, что-то давно не видно Майкрофта.

– Я по нему не скучаю! – фыркнула Беттина.

Сказать по правде, скучала немного. К огда-то Мерлин предложил ей вместе поохотиться на Майкрофта в парке.

– В следующий визит тети Лукреции, – мрачно сказала Шарли, – предлагаю запустить тараканов в шерсть Делмеру.

– Не очень-то хорошо по отношению к Делмеру.

– Да и к тараканам тоже.

Вдали затрещал мотор. Пять сестер переглянулись. Нет. О неееет…

Оцепеневшая Энид выдохнула:

– Кто первая произнесла ее имя?..

– Та ведьма! – закончила Шарли.

И они завопили хором:

– ТРЕВООООГА!

– На абордаж! – гаркнул Гарри, который не видел тетю Лукрецию с трех лет (и давно ее забыл).

«Твинго» приближался.

Энид подхватила Роберто за шкирку. Женевьева унесла Ингрид, которая вылизывалась на буфете. Их закрыли в кладовой.

– Гарри, – шепнула мальчику Шарли, – если ты подобрал или спрятал еще какую-то живность, о которой нам не сказал, самое время сказать сейчас.

– Какую живность? – простодушно спросил он.

– Не знаю, я тебя спрашиваю. Уверен? Нигде нет пауков, мух, крабов, палочников…

– Палочников? – повторил Гарри, и глаза его заблестели. – Это кто?

– Ох, ладно, – вздохнула Женевьева, потерянно озираясь, – все равно здесь бардак, как всегда…

«Твинго» затормозил, описав круг у крыльца. Раздался голос тети Лукреции:

– Ау, ау! Мои милые!

У всех вырвался вздох. Они приготовились к штурму. Беттина открыла дверь.

Вошла тетя Лукреция, через ее правую руку был переброшен палантин, а на палантине лежал Делмер.

– Бедняжка мой, – объяснила она, расцеловавшись с племянницами. – Ему только что промыли желудок. Он слопал тряпку, на которую домработница пролила куриный бульон. Он обожает куриный бульон. Вот только, бедный мой котик, тряпка, даже из стопроцентного хлопка, плохо переваривается.

Делмер и правда неважно выглядел. Женевьева порадовалась: по крайней мере, в кои-то веки он не будет гоняться за кошками. Беттина и Гортензия заключили про себя, что у собаки, спутавшей тряпку с курицей, наверняка не все в порядке с головой. А Энид подумала, что он ни в чем не виноват, бедненький, с такой-то хозяйкой, которая называет его «котиком»…

– Чаю, тетя Лукреция? – предложила Гортензия.

– Почему бы нет. Кто эти дети? – поинтересовалась тетя, метнув взгляд на кузенов.

– Ты не узнаешь их? Гарри и Дезире!

– О… Конечно.

Она одарила их своей самой щедрой растяжкой губ – невозможно было назвать это улыбкой. Потом вытянула длинные пальцы с длиннющими ногтями и, точно щупальца, запустила их в курчавые волосы Гарри.

– Бесспорно, Африка, – заключила она. – Их мать… откуда там она?

– Из Габона, – ответила Дезире.

– Ты можешь спросить их самих, тетя, – сказала Женевьева. – Они умеют разговаривать.

– Их отец, – продолжала тетя, не слушая, – брат вашей матери, всегда был сумасбро…

– Чай готов!

Гортензия подала ей чашку. Тетя Лукреция помешала чай ложкой, сидя боком на краешке дивана.

– Я узнала, что у вас жилец…

– Он съехал, – отрезала Шарли.

– Тем лучше. Это неприлично. Одинокий мужчина в доме, где живут одни женщины!

– Я не женщина, – возразила Энид. – Я девочка.

– И я не женщина, – подхватил Гарри. – Я мальчик.

– И у нас есть Роберто, он мужского пола, – добавила Женевьева.

– Роберто?.. – повторила тетя.

– Наш кот.

Тетя Лукреция почесала нос, как будто одно только слово «кот» вызывало у нее аллергию. Вздохнув, она спустила палантин с Делмером на подушку, чтобы удобнее было открыть сумочку.

– Я привезла вам чек. Плюс еще один. Но с условием: больше никогда никаких посторонних в доме, понятно? Обещаете? Я за вас отвечаю.

Шарли отвернулась. Тетя Лукреция протянула ей два чека с победоносным видом, который она усиленно скрывала… скрывала так явно, что он был еще очевиднее.

Ценой большого усилия Шарли взяла чеки, сложила их и сунула в карман.

– Ты не посмотришь?