Четыре сестры

В одиночку не очень хотелось. Она молчала. Он лег и придвинулся поближе. Поднял руку, тронул ей затылок. Потом приподнялся на локте, и Женевьева почувствовала подбородком его дыхание. Она встала.

– Я все-таки искупаюсь!

И побежала к воде, слыша позади его смех.

Купаться она все-таки не стала. Не хотелось раздеваться. Она окинула взглядом остров. В самом конце, на мысу, можно было разглядеть силуэты пары с маленькими детьми, они рыбачили среди валунов. Не видя, даже не слыша, она знала, что Виго шел следом за ней. Он стоял позади и ничего не говорил.

– Дождь идет, – сказала Женевьева, помолчав. – Вон там. Видишь?

Она обернулась. Он рассматривал ее. Где же она видела эти глаза?

– Он движется сюда. Лучше поплыть обратно.

Черный туман колыхался между небом и океаном, как пыльная занавеска в столовой.

Они вернулись к лодке, которую вытащили на берег. Поволокли ее вниз по склону. Море отступило, и расстояние увеличилось. Виго принес мотор. Пока он ходил за ним, Женевьева держала лодку, чтобы ее не унесло. Когда он пришел, она помогла ему подвесить мотор. Потом хотела было сесть в лодку первой. Но нахлынула волна, и она, смеясь, отскочила. Вода доходила ей до колен.

Она вдруг почувствовала, что ее оттолкнули, потом крепко схватили. Лицо Виго было совсем близко, его колено протиснулось между ее ног. Он поцеловал ее. Женевьева успела увидеть, что другой рукой он еще держит лодку, а потом больше ничего не видела, потому что закрыла глаза. Она открыла их много позже, когда не хватило дыхания. Отстранилась. Выдохнула:

– Постой… постой… я не могу дыш…

Но он сжал ее крепче и еще раз поцеловал. И еще раз. Женевьеве казалось, будто ее заглатывают. Она подумала, что вот сейчас он съест ее живьем – или задушит. Ей стало страшно, так крепки были эта рука, это колено, этот поцелуй. Но, в сущности, не так уж. Не так уж. Этот страх был еще и невероятно сладок. Она вздохнула. Просунула руку между своей грудью и его и мягко его оттолкнула. Он все еще держал лодку. Они сели, и Виго запустил мотор.

На пути обратно они так и не сказали друг другу ни слова.

А потом пошел дождь.

* * *

– Я есть хочу, – заныла Сюзи.

Они нашли на чердаке целую коллекцию очистков, одни сушились на веревках и досках, другие были приклеены к листам бумаги, но это было единственное съестное, оставленное кузиной-художницей. Все остальное, шкафы и холодильник, было совершенно пусто.

– Я есть хочу!

– Мы тоже, – прикрикнула на нее Беотэги, – так что заглохни!

Глаза Беттины, злые от голода, вдруг блеснули.

– А ферма-то, – сказала она. – Ферма!

Все уставились на нее.

– Я хочу сказать: телята, коровы, свиньи, цыплята!

Из глаз ее товарок по несчастью наконец брызнула надежда, как вода из лопнувшей трубы. Но тут же все вздохнули. Дороги раскисли, надвигалась новая гроза, темнело… Это отбивало всякую охоту выходить на улицу.

– Кто пойдет?

Беттина, подумав, подняла руку. Она встала с дивана и подошла к камину, где было теплее. Десять минут спустя она все еще стояла там.

– Да, да, – сказала она, поймав умоляющий взгляд Сюзи и такой же – Денизы. – Я морально готовлюсь.

Она надела сапоги, которые стояли в прихожей, ветровку, дождевик с капюшоном и взяла свой кошелек в форме тюбика зубной пасты.

– И ради бога, – добавила она, – не думайте, что я самоотверженная, человечная, добрая, великодушная, альтруистка, филантропка…

Она открыла дверь, как раз когда вдали загромыхал гром.

– …я просто умираю с голоду!

На улице она бросилась бежать под чернильным небом в сторону тополей. Запыхавшись, добралась до строений фермы. Пересекла пустой двор. В этот дождливый летний вечер окна уже светились. Трапеция желтого света упала на грунтовую дорогу: кто-то открыл дверь. Беттина узнала парня с трактора.

– Добрый вечер, – поздоровался он.

Она распахнула ветровку. Не потому что ей было жарко, просто из вежливости, потому что на нем все еще была та же футболка с растянутым воротом. Она присмотрелась: никакого воробья под ней не было.

– Мы хотели бы купить молока, яиц, сыру и все такое.

В желтой трапеции появился силуэт мужчины.

– Кто там, Огюстен?

– Тут из «Ржи» хотят купить что-то на ужин.

Мужчина вышел к Беттине. Его, должно быть, самого оторвали от ужина, он жевал, пожимая ей руку.

– Чего бы вам хотелось? – спросил он.

И, не дожидаясь ответа, продолжил:

– Огюстен, сходишь с ней на склад?

Он вернулся в дом, и желтая трапеция захлопнулась на грунтовой дороге. На Беттину и Огюстена опустилась вечерняя тишина. Помолчав, он сделал ей знак следовать за ним.

Огюстен привел ее на задний двор фермы. Он прихрамывал, совсем немного, но достаточно, чтобы это привлекало внимание. Как будто танцевал.

Он открыл низкую железную дверь, которая вела в большое холодное помещение с двумя рядами полок, полных всевозможных коробок, мисок, банок, подвешенных колбас и сыров, бочонков и ящиков со свежими фруктами.