Четыре сестры

Сердце Беттины набухло сладким теплом… Она выбрала абрикосы, вишни, большую банку мягкого сыра, окорок, бекон, яйца, молоко. Взяла еще половинку круглого хлеба. После этого ее кошелек-тюбик опустел, и она с сожалением посмотрела на рисовую молочную кашу в холодильном шкафу.

– Я дам тебе сумку, – сказал Огюстен.

Это был пакет из крафтовой бумаги без ручки.

– Ты сможешь все унести?

Она кивнула. Но не прошла и половины аллеи, как пакет порвался.

– Надо было дать тебе два, – сказал парень и скрылся за поворотом аллеи. Беттина ждала. Что-то он долго. Она уже начала переминаться с ноги на ногу, когда Огюстен появился с двумя мешками. Он переложил половину в один, остальное в другой. Дал ей тот, что полегче, второй оставил себе и сказал:

– Я тебя провожу.

Он был не один. Едва завидев Огюстена во дворе, сорока, утка и давешний кот потрусили следом. Вскоре к ним присоединился цыпленок. Огюстен посадил его себе на плечо. Беттина увидела еще один клювик, торчавший из его кармана.

– Если ты ждешь потопа, – прыснула она, – бери их парами.

Он рассмеялся. Небо было яблочно-зеленое над дорогой, конфетно-розовое вдали. И, пока они шли рядышком, вернее, она шла, а он танцевал, Беттина попыталась завязать разговор.

– А ты ее знаешь, кузину Вирсавию?

– Не особо. Она приезжает только на каникулы.

– Как видишь, нет.

Пауза. Беттина подавила нервный смешок.

– Ты сын этого… э-э… господина, которого я видела? Фермера?

– Алена? Нет.

– Ты у него работаешь?

– Это моя приемная семья. Мой отец меня сюда поместил.

Это пахло неприятностями. Беттина подумала, что лучше поговорить о погоде. Но следующий вопрос задал Огюстен.

– Завтра будет рынок. Вы придете?

Ей понадобилось пять секунд, чтобы понять, что это могло быть приглашение.

– А ты там будешь? – спросила она.

– Я продаю фрукты и овощи.

Он остановился и отдал ей второй пакет. Только тут Беттина увидела, что они уже стоят у ограды «Ржи».

– Большое спасибо, – сказала она.

Он почесал висок и пробормотал что-то, чего она не расслышала.

– Прости?

– Я говорю: не за что.

Она развернулась, прижимая два пакета к груди. Огюстен открыл перед ней калитку, закрыл и ушел. На пороге дома она обернулась.

Странное зрелище открывалось отсюда, парень шел, пританцовывая, под яблочно-конфетным небом с цыпленком на плече, птицей в кармане, котом и уткой под ногами, сорокой на голове…

Она толкнула дверь и крикнула:

– Убирать ничего не буду!

– Ваааау! – взвизгнула Сюзи. – Сыр! Яйца!

Она зачерпнула пригоршню вишен и сунула их в рот.

– Ооооой! – вскрикнула Дениза. – И молоко! И курица!

– Ууууй! – подхватила Беотэги. – Хлеб! Рисовая каша!

Курица? Рисовая каша? Откуда?

Беттина проверила. Никаких сомнений, были излишки! Огюстен.

* * *

Они пристали к берегу под частым дождем. Виго выкрутил полы своей рубашки, выжав из нее добрых пол-литра пресной воды. Женевьева закрутила мокрые насквозь волосы в пучок. Когда они затащили лодку и мотор в ангар, Женевьева на бегу схватила Виго за руку и повела под каплями к «Жюльену», единственному кафе, открытому в такую погоду и в этот час.

Но они туда не добежали.

На ступеньках набережной человек в рыбацком непромокаемом плаще с капюшоном вынырнул из ливня и крепко ухватил Виго за шиворот. Их лбы столкнулись.

– По какому праву ты взял мою лодку? – закричал человек. – Кто тебе разрешил? Отвечай!

Полузадушенный Виго моргал от капель и не мог выговорить ни слова. Человек в плаще с силой хлестнул его по правой щеке, по левой. Виго из последних сил попытался его оттолкнуть, но тот не отпускал.

– Это называется кражей! – кричал он. – Пошли со мной в полицию! Ну, живо!

Он развернул Виго, который отбивался, но не мог вырваться. В схватке капюшон плаща откинулся назад.

– Деде! – воскликнула ошеломленная Женевьева.

Она знала Андре с раннего детства. Но никогда не видела его в таком гневе.

– Я не разглядела, что это ты!

Шарли всегда покупала у Андре рыбу, а еще они брали у него напрокат лодку, когда хотели прокатиться по морю.

– Женетта? – ахнул он.

По привычке и из любви он называл Женевьеву тем же уменьшительным именем, что и свою дочь, которую тоже звали Женевьевой.

– С каких это пор ты якшаешься с подонками? – строго спросил он.

Взгляд Женевьевы заметался, не зная, куда устремиться, и в конце концов она посмотрела прямо в глаза Деде.

– Это моя вина, – тихо сказала она. – Это… я попросила его взять лодку.

– Ты?

Он не поверил своим ушам. Она покраснела.

– Я думала, что мне-то ты ничего не скажешь… Ты ведь ничего не скажешь?

Андре отпустил Виго, и тот тяжело упал навзничь на парапет.

– Поверить не могу! Ты его покрываешь!

– Была такая хорошая погода. Мне так хотелось выйти в море…

Она подошла ближе, тронула его руку.

– Я не хотела тебя рассердить. Я подумала, в этот час она тебе больше не нужна…

– Женетта, ты…

Он надел капюшон. Женевьева так и стояла с непокрытой головой, тысячи капель стекали по позвоночнику.

– Ладно, – сказал Деде. – Ладно. Я знаю, что ты не хотела плохого.

Он кивал и молча смотрел на нее. Она выдержала его взгляд.

– Иди обсушись, – мягко посоветовал он. – А то простудишься.

Она шагнула к нему с намерением расцеловать его в обе щеки.