Четыре сестры

Гортензия, вернувшись в этот вечер домой, быстро сунула свои покупки в укромное местечко, известное ей одной: это была дыра, прогрызенная Майкрофтом с семейством под брюхом большого кресла с подголовником.

– Индейка будет? – спрашивала Женевьева в соседней комнате.

– Если только по цене килограмма картошки, – отвечала Шарли.

Гортензия вышла к ним. Женевьева составляла список покупок к Рождеству, Шарли с мрачным видом подписывала платежные квитанции и считала, считала…

– Если хотите бесплатную индюшку, – сказала Гортензия, – съешьте Беттину.

Удостоверившись, разумеется, что Беттины поблизости нет.

– Фуагра? – продолжала Женевьева.

– Слишком дорого, – покачала головой Шарли.

– Нет, если купить у Сидони.

– Я сказала «нет».

– Рождественское полено?

– Мы сделаем его сами.

– Кто это «мы»?

– Ты.

Женевьева посмотрела старшей сестре прямо в глаза:

– А за лангустом, морскими гребешками и омаром выйдем на плоту в море и забросим сети?

– Кто сказал, что надо есть омара и морские гребешки? – проворчала Шарли.

Тут явилась Беттина. В сапожках цвета фуксии, шапочке и шарфе цвета золота, с веками цвета сливы.

Она фыркнула на Шарли:

– Ты стала скрягой, как тетя Лукреция, или мы такие бедные?

– Я стала скрягой, потому что мы бедные.

– До такой степени?

– Ху же.

«Как только Беттине пришло в голову сшить себе этот пояс из искусственного меха?» – удивилась про себя Гортензия. Женевьева пососала карандаш:

– У меня есть гениальная идея рождественского меню. Сандвичи с пюре, жаркое из латука и суфле из жевательной резинки.

Шарли сдалась. Но не совсем.

– Ладно, индейка и полено. Но никаких фуагра и омаров.

– Вот и чудненько, – сказала Женевьева. – Я все равно против откорма гусей и не желаю варить в кипятке живых существ, кроме тех, что хотят накормить меня поленом из жвачки на Рождество.

В дверь позвонили. Все заметили быстрый взгляд Беттины в зеркало. Она поправила золотую шапочку и убежала с криком:

– Я иду!

– Она уже там, – заметила Женевьева.

– Она ждет Деда Мороза?

И еще эта внезапная страсть наряжаться как бенгальский огонь, подумала Гортензия, выйдя из комнаты и бегом поднимаясь по Макарони. Беттина, по ее мнению, была самым жалким образом Крез-и-Уаза.

Внизу, бросив последний взгляд на свой силуэт в дверном стекле, отделявшем ее от прихожей, Беттина открыла дверь.

– Привет.

Она и не попыталась скрыть свое разочарование. Даже, пожалуй, преувеличила его. Но Дениза улыбнулась, а Беотэги замахала рукой.

– Привет. Мы пришли… тебе сказать…

Дениза глазами звала на помощь Беотэги.

– Сказать тебе, что мы…

Беотеги тоже замолчала. Обе топтались на холодном ветру на крыльце. Беттина впустила их.

– Ты получила наш мейл?

Беттина покачала головой. В последний раз она включала компьютер… да, когда же?

Перед днем рождения Жерсанды.

– Мы хотели тебе сказать, – снова заговорила Беотэги, – что мы… Поняв, что фраза опять не будет закончена, Дениза набрала в грудь побольше воздуха и затараторила:

– Мы пришли тебе сказать, что ДББ без второго Б – это… это хреново.

– Совсем! – подхватила Беотэги и добавила: – Этот Пипин выглядел классно. Если правда…

Дениза ущипнула ее за руку. Это было уже слишком.

– Мерлин, – тихо поправила Беттина.

Надо было продолжать. Но сказать было нечего, и Беттина ткнула пальцем в розовые сапожки Беотэги:

– Ты их отыскала в кондитерской?

Они завизжали от смеха. В дверь просунулась голова Женевьевы.

– Вы слышали?

– Что?

– Послушайте.

– Я ничего не слышу.

– Уверяю вас.

Не слышно было ни звука. Женевьева сказала, что слышнее в гостиной. Они прошли в гостиную, где Шарли снова производила подсчеты на счетной машинке, а Энид рисовала на запотевших окнах жирафов. Все равно ничего не было слышно.

Но через полминуты шум появился откуда ни возьмись, внезапно отчетливый и ясный. Сначала треск, потом рев включенного двигателя.

Энид у окна вытаращила испуганные глаза, увидев, как в ворота въехал «твинго».

– Тревоооога! Спасайся кто может! – взвизгнула она, спрыгнув на пол. – Тетя Лукреееееция!

По первому сигналу все всё поняли. По второму Женевьева и Шарли, Беттина и Гортензия (быстро спустившаяся вниз) сгруппировались в центре гостиной. По третьему диван чудесным образом был накрыт пледом, а стол скатертью. Разбросанная обувь исчезла, ящики были задвинуты, книги спрятаны в угол, и все это под ошеломленными взглядами Денизы и Беотэги.

Сестры перевели дыхание. Их глаза, точно лучи маяка, обшаривали углы в поисках забытого компромата. Шарли загасила сигарету.

– Черт, будет вонять.

– Черт, кошки…

– Черт, кто здесь произнес имя тети Лукреции? – проворчала Гортензия, глядя на Беттину. – Та ведьма.

– Да ладно тебе.

За это время тетя Лукреция и свамп-терьер Делмер успели спустить ноги и лапы из «твинго».

– Обычно она предупреждает.

– Беттина, этот страз у тебя в ноздре…

– Женевьева, заколи волосы.

За дверью раздался рев тети Лукреции:

– Хоть кому-нибудь придет в голову мне помочь?

Сунув в рот мятное драже «Тик-так», Шарли побежала на помощь тете, а сестры тем временем успели побросать в камин окурки и барашки кошачьей шерсти.