Четыре сестры

– Дорогие мои! – прогудела тетя Лукреция из холла. – Еще немного, и вы бы меня больше не увидели!

– …

– Я начала делать покупки к Рождеству. Пока только мелкие. Я предпочла бы все купить в ноябре, не так дорого, но…

Тетя Лукреция прошествовала в гостиную, слева от нее плыло нечто зеленое и восхитительно пахнувшее, справа семенило существо неопределенного цвета, бесспорно, вонючее. Елка. И свамп-терьер Делмер.

– Смотрите! – произнесла тетя с царственным жестом. – Елочка!

Елочка была не первой молодости, лысоватая, но вполне симпатичная. Шарли видела ее близняшек на распродаже в «Гиперпромо». Беттина подумала, что для тети Лукреции это будет алиби, чтобы не вручить им сегодня ежемесячный чек (не всё в один день!), и поводом напроситься к ним на Рождество.

Нос тети Лукреции обнюхал гостиную, и Делмер тотчас последовал ее примеру.

– Здесь что-то горело?

(Да, сигарета.)

Шарли поперхнулась. Но Беттина с грацией романтической героини воскликнула:

– О боже мой, тостер!

И бросилась на кухню. Ноздри тети Лукреции не переносили ни сигарет, ни трубки, ни кошачьей шерсти. Даже на экране в кино.

– Выпьешь что-нибудь, тетя?

– Спасибо, нет. Впрочем, да. Я весь день ходила по магазинам, ноги гудят, у вас найдутся тапочки?

Это означало, что она задержится на весь вечер. Гортензия пошла на кухню, где томилась Беттина.

– Ты правда жаришь хлеб? – удивилась она.

– А что? Ложь должна быть правдоподобной.

Гортензия взяла графин, обнаружила на нем следы пальцев Энид, нагнулась, чтобы достать из-под раковины тряпку. Оттуда на нее с подозрением смотрели четыре золотистых глаза.

– Сидите тихо, вы оба, – шепнула она Ингрид и Роберто. – Иначе тетя вас съест живьем.

Чуть дальше, у холодильника, она увидела еще одну пару глаз. Красных. Которые лучше всяких слов объясняли присутствие кошек.

– Ох нет. Майкрофт, пожалуйста, веди себя по-джентльменски.

Она вернулась в гостиную с Беттиной и графином оршада[34], тщательно закрыв за собой дверь кухни. Тетя Лукреция объясняла, что в этом году планировала сделать крупные покупки к Рождеству…

– …со всеми вами, мои дорогие! Скажите, что это хорошая идея!

– Замечательная! – воскликнула Беттина, тайком (но в совершенстве) подражая тетке, которая ничего не заметила.

– Так вы сможете сами выбрать себе подарки. В пределах разумного, конечно.

– Естественно.

Сестры давно гадали, какую разницу видит тетя Лукреция между «мелкими» и «крупными» подарками. Такое впечатление, что они имели дело только с первыми.

– Смотрите. Я нашла на распродаже диск… У вас есть на чем его послушать?

Этого они и боялись. Тот самый певец, чьи песни тетя коллекционировала в многочисленных вариантах. Имечко у него было хоть стой хоть падай, и только Гортензия, прожившая три недели у тети Лукреции, его выговаривала.

– Э-э, нам пора, – объявила Дениза.

– Скоро автобус, – подхватила Беотэги.

– Предательницы, – шепнула Беттина, провожая их до двери.

Они чмокнули ее на прощание и помахали перчатками. В конце концов, подумала Беттина, приход тети Лукреции избавил ее от разговоров о Мерлине. В кои-то веки спасибо, тетя. Говорить о нем у нее не было никакого желания.

* * *

Остаток вечера был посвящен украшению елки и гостиной. В девять пришел Базиль и тоже подключился. На подмогу позвали Мюгетту. Зербински сюрпризом явилась с ней.

– Поужинаем все вместе, – предложила Шарли. – Мюгетта, ты можешь позвать и тетю Валериа…

Мюгетта уронила с елки глиняного эльфа, все засуетились, прикидывая, как его склеить, и забыли (впрочем, не очень-то и хотели вспоминать) о тете Валериане.

В какой-то момент Шарли нашла Базиля одного в кухне, где он резал бананы для жарки. Он поцеловал ее. Она ответила на поцелуй.

– Как ты, держишься? – прошептала она. – Тетя Лукреция просто не сводит с тебя глаз. Ты бы должен попросить ее руки.

– Я слишком расточителен для нее.

– Она экономна за двоих. За четверых. Нет, за восьмерых, и к черту скупость.

– Двоеженство карается законом.

– Так ты уже женат? На ком? Колись!

– На самой офигенно, обалденно чýдной девушке на свете.

Он наклонился. Шарли потерлась носом о его подбородок. Они не знали, что за каждым их движением пристально следят два красных и четыре золотистых глаза.

– Я офигенно, обалденно чýдная, правда? – прошептала Шарли.

– Я разве сказал, что это ты? Когда? Где? Как?

– Глазами. Твоими карими глазами с симпатичными пятнышками… э-э… тоже карими?

Вошла Энид. Шарли тотчас принялась собирать шкурки бананов, чтобы выбросить их в мусорное ведро, а Базиль – помешивать сироп. Энид подозрительно уставилась на них:

– Тетя Лукреция спрашивает, как там жареные бананы. Сказать ей, что они сгорели?

Базиль посмотрел на сковородку, она дымилась. Он бросился к плите.

Через два часа тетя Лукреция уехала с двумя приглашениями – на рождественский ужин и на премьеру «Исправленного щеголя», а кроме того, с обещанием племянниц сопровождать ее в рождественских покупках.