Четыре сестры

Все вышли из магазина. Они не прошли и пятидесяти метров, как молодой человек в темно-синем шлеме бросился наперерез тете Лукреции.

Дело ясное: это был воришка, и он хотел вырвать у нее сумку.

Сумка осталась на месте. Она была старая, заслуженная, тридцати двух лет от роду, эта дубленая буйволова кожа встречала не первое свое Рождество. Не хватало еще, чтобы какой-то мазурик заставил ее отпустить вожжи! Вожжи, то есть ремешок, были зажаты в крепком кулаке тети, все равно что в бетонной глыбе.

Но столкновение опрокинуло даму навзничь. Карманник потянул за ремешок. Сумка не поддавалась. Тогда он поднял кулак, чтобы… но никто так и не узнал зачем. Перед ним вдруг выросла Женевьева, в той самой стойке, из которой великий Буд Пуи Суой атаковал не менее великого Лу Квито Алмендроса 17 января 1997-го на чемпионате мира по тайскому боксу в Саратоге, штат Алабама, США, и послал его в нокаут.

Женевьева не послала воришку в нокаут. Она нанесла ему лоу-кик винтом, два боковых удара с заслоном и еще прямой локтем (на всякий случай); затем, согнув руку, ухватила его за ногу и дернула вверх. Месье Кол Мой, наверно, сказал бы, что всему этому не хватает размаха, но ведь она училась только второй год… И противник был повержен!

Сидя в снегу на пятой точке, он нянчил руку и ощупывал нос.

– Полиция! – кричала тетя Лукреция. – Позовите полицию!

Женевьева наклонилась к парню и заботливо протянула ему чистый бумажный платок.

– Бегите! – шепнула она. – Быстро!

Энид подхватила в том же тоне:

– Ага, уносите ноги!

– Я злейшему врагу не пожелаю попасть к ней в лапы! – прошептала Беттина вору, указывая на тетю Лукрецию.

Как ни озадачен был воришка, засиживаться на тротуаре он не стал. Он вскочил на ноги и задал стрекача по бульвару.

– Удрал! – возмутилась тетя Лукреция.

– Что еще делать вору? – пробормотала Шарли.

Все столпились вокруг тети.

– Брось, – сказала ей Беттина.

– Сумка при тебе, – поддержала Энид, – это главное.

Беттина посмотрела на Женевьеву, улыбаясь уголком рта.

– А он был симпатичный, – промурлыкала она, – поэтому ты дала ему убежать?

Тут все обернулись. Потому что позади происходило нечто несусветное.

В сутолоке тетя Валериана тоже упала. Она пыталась подняться, но пуховик и лишний вес перетягивали, несмотря на поддержку Мюгетты.

Все бросились им на помощь. И когда Шарли, Женевьева и Беттина подхватили толстуху за все, за что только можно было подхватить, обнаружился целый ряд странных явлений:

• У тети Валерианы один глаз яблочно-зеленый, а другой черный.

• Ее животик стал горбом… на шее.

• У тети Валерианы молодые стройные ножки.

• Ее длинные зубы лежат в два ряда на асфальте.

Все всё поняли. И закричали:

– Гортензия!!!

Они покатились со смеху, к ужасу тети Лукреции, которая тем временем рассказывала какому-то зеваке биографию тридцатидвухлетней дубленой буйволовой кожи и говорила, что сделает с тем, кому вздумается ее, заслуженную, у нее украсть.

Она обернулась как раз вовремя, чтобы остолбенеть, увидев конец стриптиза тети Валерианы посреди бульвара.

– Господи… – ахнула она. – На что еще способно это создание? Боже мой… да это Гортензия!

17 Все о моей тете

Из дневника Гортензии

Тетя Лукреция непременно хотела подать жалобу в комиссариат, и из-за этого пришлось потерять кучу времени. Тем более что мы дали десяток разных описаний вора. Наконец мы закинули тетю в ее «твинго» со всеми пакетами и обещанием увидеться завтра на рождественском ужине.

И – победа: я (ну то есть тетя валериана) не дала ей купить мне эти мерзкие ручки!

Чтобы отдохнуть (больше от тети Лукреции, чем от покупок), Шарли предложила нам выпить шоколаду в «ангеле Эртбиза». Но Беттина сказала, что на Морском бульваре открылась рождественская ярмарка, и мы пошли туда. Мы ели вафли, блинчики и прочие вкусности у киосков, и тут к нам с Женевьевой, конечно же, пристали с вопросами. Но Женевьева ничего толком не объяснила.

– Почему ты от нас скрывала?

– Ладно бы еще занималась гоу-гоу![36]

– Но тайский бокс!..

– Ты научишь меня? – потребовала Энид.

Женевьева надела свою шапку, похожую на растянутый носок. Щеки у нее были ярко-розовые.