Четыре сезона

Гигантский план города ковром расстелен на земле. Под ногами медленно проплывают застроенные частными особняками кварталы Браник и Крч с аккуратными голубыми квадратиками бассейнов во двориках, среди цветущих миндальных и яблочных деревьев. Под автомостом, несущим на асфальтированной спине магистраль из Праги в Брно, раскинулся квартал Нусле. С Нусельского моста, где иногда сводят счеты с жизнью несчастные влюбленные, конфигурацию балконов и крыш изучить попроще, чем с воздушного шара. Но мы и так летим низко: автомашины — со спичечный коробок, пешеходы — как муравьи.

А вон — Национальный театр с похожей на перевернутую салатницу крышей. Вдали, толстой ниткой через серебряную от солнца Влтаву — Карлов мост, вдоль моста двумя шеренгами солдат выстроились бронзовые скульптуры святых. В 1393 году по велению Вацлава IV под мостом безжалостно утопили главного пражского викария Яна из Помука, отказавшегося открыть императору тайну исповеди его четвертой супруги. За смерть во имя веры церковь воздала мученику должное: несчастный викарий причислен к лику святых под именем Яна Непомуцкого, и именно к подножью его статуи, гласит поверье, должен прикоснуться турист, загадывая на Карловом мосту желания.

У меня в настоящий момент желания такие: все рассмотреть, благополучно долететь и удачно приземлиться. Желательно не вон там, не на крутом берегу, в парке Летна, рядом с монументальным фундаментом, на котором когда-то стоял исполинских размеров памятник другому святому — Иосифу Сталину. Когда политическая мода переменилась, монумент взорвали, а сейчас на его месте качается стрелка гигантского метронома, размышляет о причудах времени.

Знак качества любого города — в продолжительности его истории. Любоваться Прагой с высоты — словно смотреть на увядающую актрису с последних рядов зрительного зала: как же она до сих пор хороша. Секрет вечной молодости — в расстоянии, отделяющем зрителя от красоты и изящества. Не видно морщин, не заглянешь на стройплощадки и в мусорные контейнеры, не разглядишь ни дряблой кожи, ни трещин в асфальте. Вот и получается: Прага — древний юный город, как сказал бы не склонный к романтике оценщик, город в отличном состоянии.

Рождение воздушного шара — волнующее событие. Капроновый мешок, спрятанный в автомобильном прицепе, превращается в упругий колышущийся купол. И шар становится больше дома. На какой-то момент, если встать прямо под купол, — больше неба. Плетеная гондола тесна, в ней, заставленной баллонами со сжиженным пропаном, едва развернуться троим пассажирам. Стоишь, высовываясь по пояс, чтобы рассмотреть уходящую из-под ног твердь. Воздушное впечатление — совершенно из детства, вернее, из детского сна: плавный, бесшумный, неспешный полет. Пока капитан не включит рацию и газовую горелку.

Воздушный шар — штука красивая, но весьма строптивая. Легким и подвижным он кажется только со стороны. Возможности путешественников ограничены. На команды пилота шар реагирует с замедлением — воздух в куполе от газовой горелки нагревается не сразу. Капитан открывает вентиль, но по инерции гондола еще довольно долго движется вперед и вниз, и только через десяток секунд медленно, словно нехотя, начинает подниматься. Если нет ветра, только движение по вертикали и возможно: опускаясь-поднимаясь, ловишь воздушный поток. Можно неподвижно зависнуть, например, над оврагом. Или над городским кварталом, а баллона хватает на два часа. Еще хуже — если попадешь в зону турбуленции, где сходятся воздушные потоки. Гондола может попросту впрыгнуть внутрь купола, тогда жди неприятностей.

Лечу и убеждаюсь: облик Праги и весь ансамбль ее архитектуры определен и сформирован Влтавой, обнимающей город широкой петлей. Как политики вокруг президента, городские кварталы вынуждены позиционировать себя по отношению к реке. Улицы сбегают к реке ручьями, слепо тычутся в перекрестки на набережной, наталкиваются на гранитные парапеты, делают вид, что Влтавы не замечают, пытаются обойтись без нее, с помощью мостов. На глазок, левому берегу повезло чуть больше, чем правому, — парковый пояс кое-где, у острова Кампа, даже выходит прямо на песчаную, без бетонных оков косу. Здесь Прага и начиналась, с ремесел, связанных с рекой, тут строились бесчисленные плотины, мельницы, лодочные причалы, общественные бани, водонапорные башни, купальни, водокачки. Теперь от всего этого остались одни названия да исторические, музейные внутри, здания: Совиная мельница, которая уже сто лет не мелет муку, Малостранская водокачка, которая давно не качает воду.