Четыре сокровища неба

Его слова полны доброты, но я не верю ни одному. Я поворачиваюсь, чтобы что-то сказать Наму, но тот уже кивает, рукой подзывая молодого человека поближе. Молодой человек не колеблется. Он идет вперед и наклоняется, просунув одну руку Наму под голову, а другой поддерживая его спину. Затем они оба смотрят на меня.

– Джейкоб, – говорит Нам. – Подойди, помоги.

– Просто синяк, – говорит доктор. – Только ребро ушиблено.

Наму не следует напрягаться, что означает не носить тяжести, не поднимать руки слишком высоко, не стоять слишком долго. Он перечисляет все это Ламу, который только что вернулся из четырехдневной поездки в соседний округ Мюррей, а затем говорит, что нам повезло.

Доктор уходит. Улица тихая и пустынная, когда он покидает магазин. Лам в ярости смотрит, как он уходит. Он не понимает, как такое могло произойти. Мы с Намом пытаемся объяснить, но и сами не можем полностью этого понять.

– Есть ли что-нибудь, что можно сделать? – наконец спрашивает Лам, и мы знаем, что он не ждет от нас ответа.

Молодой человек, который стоял в тени, подходит с чайником горячего чая.

– А вы, – говорит Лам. – Вы спасли их.

– Нельсон, – отвечает молодой человек. – Меня зовут Нельсон Вон.

– Я Ли Кхэ Нам, – говорит Нам. – Это Лесли Лам и Джейкоб Ли.

Нельсон склоняет голову перед каждым из нас, прежде чем разлить чай. Он делает это просто, без украшательств и жестов, которые я видела у мужчин, что пили чай с моими родителями. Жидкость теплого янтарного цвета. Я ничего не хочу, кроме как свернуться вокруг чашки, но внутренний голос останавливает меня.

«Яд», – предупреждает он.

Слишком поздно – чай передан владельцам, которые могут лишь предвкушать облегчение, которое он принесет. Прежде чем я успеваю что-то предпринять, Лам первым делает жадный глоток. Я жду, когда он уронит свою чашку, что чашка упадет на пол и разобьется. Я жду, когда его глаза вылезут из орбит, руки схватятся за шею, когда его дыхание перейдет в удушье. Я откидываю деревянный табурет назад. Я готова выплеснуть горячий чай Нельсону в лицо.

Лам сглатывает, вдыхает, затем делает еще глоток. Отставляет чашку чая и потирает руки. Он выглядит так же, как и всегда.

– Что с тобой? – говорит Лам, взглянув на меня. – Пей чай, пока горячий.

Я поднимаю табурет и сажусь, щеки горят. Я не смотрю на Нельсона.

– Как вы узнали, что происходит? – спрашивает Лам Нельсона.

– Я шел в город, когда увидел бегущих людей. Я побежал, не знаю почему. Я просто понял, что что-то не так. Когда я добрался до места, где все остановились, то увидел, что происходит. Увидел вас двоих.

Пока он говорит, я тянусь к своей чашке, ища что-нибудь, за что смогу ухватиться. Она обжигает, но я смыкаю пальцы, желая, чтобы жидкость прожгла керамику и смыла всю боль, которую я удерживаю в своем теле. Нельсон внезапно поворачивается ко мне, его глаза встречаются с моими впервые с того утра. Я покрепче сжимаю чашку.

– Тебе следовало остаться внутри, – говорит он. – Это было очень опасно. Вы оба могли быть убиты.

Мой страх перед ним исчезает, сменяясь яростью. Мне не нужно, чтобы он объяснял разницу между правильным и неправильным.

– Хочешь, чтобы я остался внутри? Нама могли убить.

Я жду, когда Нельсон бросит мне что-нибудь в ответ, но он этого не делает. Вместо этого он выдерживает мой взгляд. Моя реплика повисла в воздухе, гнев окутывает всех нас.

– Извини, – говорит он. – Ты просто пытался помочь своему другу.

Интересно, он сейчас надо мной смеется?

– Я сделал то, что сделал бы любой, – говорю я, – закончим на этом.

– Это был Фостер, – говорит Лам. – Мы все видели, как он стоит возле магазина, словно призрак. Он злится на нас за то, что мы отняли его клиентов.

– Фостера там не было, – говорит Нам, пугая всех нас. Он долго молчал, его взгляд был устремлен на входную дверь, но теперь он вопрошающе смотрит на Нельсона.

– Кто они? Вы их знаете?

Нельсон откидывается на спинку кресла и вздыхает. Я замечаю шрам под его челюстью.

– Я их знаю. Их становится больше. Эта толпа сегодня, они не просто протестовали против вас или вашего магазина. Они протестовали против всех китайцев.

Мы втроем сидим в молчании. Протестуют против всех китайцев. Я помню небольшие шахтерские городки, через которые проезжала год назад, как мне казалось, что рабочие места исчезают внезапно и без объяснения причин. Все начало обретать смысл. Лам первым нарушил молчание.

– Связано ли это с тем законом, который одобрил президент?

– Законом, – повторяю я. – Каким законом?

– Законом, который гласит, что если ты китаец, то больше не можешь приехать в Америку, – говорит Лам, сверкая глазами из-под очков. – Мы должны считать себя везунчиками, что вообще находимся здесь, ха!

Но больше никто не смеется, особенно Нельсон.

– Так и есть, – говорит он. – С тех пор, как закон был принят, люди в этом городе все громче заявляют о том, что они не хотят, чтобы мы здесь жили. И не только здесь. Так повсюду. Мой друг в Бойсе говорит, что акции протеста проходят почти каждую неделю, и с каждым разом толпа растет.