Лежа в широченной, типично провинциальной кровати рядом с уснувшим Людовиком, Фанни плакала, сама не зная почему. От усталости, упрямо думала она, или от неопределенности, от смутного чувства унижения, от сомнений: ведь он ни разу не заговорил о сомнении, об отъезде, о разлуке. Да и она – из деликатности, из боязни – тоже не говорила с ним об этом. Их взгляды сливались так же нерасторжимо, как тела; но когда он раскуривал сигареты – для себя и для нее, – они лежали и шептались, как два подростка, которым запретили курить, и чувствовали себя способными только на это.
Для них оставалась тайной причина страстной привязанности Ганаша к Анри и Анри к Ганашу; она смешила их, а иногда заставляла вслушиваться в хриплое дыхание Сандры, доносившееся из дальней комнаты, и в мужественный храп Филиппа, этого коварного соглядатая. Такого осведомленного, такого сдержанного и такого раздражительного. А Мари-Лор с удвоенным пылом осыпала сарказмами каждого члена семьи, хотя никто ее не слушал.
* * *
Наконец-то настал вечер торжественного приема, и погода, к всеобщему удивлению, выдалась великолепная. Небо сделало подарок людям, с самого утра встретив их голубизной и на весь день сохранив эту лазурь, только к вечеру мягко перешедшую в темноту.
Мало-помалу гости из Турени, из Парижа и прочих мест прибывали в одинаковых автомобилях, для которых была подготовлена специальная стоянка. Члены семьи в смокингах и вечерних платьях выглядели довольно нелепо. Анри долго колебался между двумя фраками – слишком узким и слишком широким. У Филиппа был всего один костюм, довольно потертый, но безупречного покроя, сшитый в Лондоне еще во времена его светских безумств. Что касается Людовика, то он надел смокинг, который ему очень шел, хотя и стал чуть широковат после пребывания в клиниках. Он выглядел вполне уравновешенным, а темно-каштановые волосы и блестящие глаза под цвет шевелюры, в сочетании с робкой, обаятельной улыбкой, пленяли, после тайного трехлетнего отсутствия, и старых, и новых друзей Крессонады. «На самом деле он рыжий, как его мать, умершая так рано», – повторял Анри с нелепой гордостью невежества. Теперь, тридцать лет спустя, он признавал, что его юная жена, единственная любовь его жизни, была рыжей до самой смерти, даже если он ни за что не признал бы этого при ее жизни, когда любил ее, когда знал наизусть все оттенки ее темно-рыжих шелковистых волос, в которые иногда зарывался лицом прямо средь бела дня. И доселе кто-то неведомый иногда жалобно, глухо стонал, когда он думал о ней или что-то напоминало ему о ней. Кто-то поверженный и, на его взгляд, почти нелепый, кто-то, кому нечем гордиться…
Примечания
1
Вернуться
2
Приверженность современным требованиям
Вернуться
3
Древнегреческий философ Платон в диалоге о любви «Пир» словами комического поэта Аристофана ввел в нашу жизнь понятие о двух половинках яблока. Согласно Аристофану, некогда люди состояли из двух половинок – мужской и женской, звались они андрогинами, или «мужеженами», и обладали огромной силой. Но, возгордившись, они решили покорить Олимп, за что навлекли на себя гнев Зевса, который приказал своему сыну Гефесту разрубить их на две половинки. С тех пор эти половинки разыскивают друг друга.
Вернуться
4
Вернуться
5
Вернуться
6
Вернуться
7
Представители династии Валуа царствовали во Франции с 1328 по 1589 г., затем их сменили Бурбоны (1589–1792, 1814–1830).
Вернуться
8
Имеются в виду т. н. графы Парижские – представители Орлеанского королевского дома, претенденты на французский престол.
Вернуться
9
Поселки, глубинка
Вернуться
10
Отрывок из стихотворения Шарля Бодлера «Танцующая змея» (Цветы зла, 1857, XXVIII) в переводе Ирис Виртуалис (Ирины Бараль).
Вернуться
11
Под Аустерлицем объединенные войска Австрии и России потерпели поражение в битве с армией Наполеона (1805).
Вернуться
12
Вернуться
13
Вернуться
14
Вернуться
15
Пропускной пункт
Вернуться
16
Имеется в виду Нойшванштайн – романтический замок с высокими башнями и длиннейшими лестницами, построенный в Альпах по приказу короля Людвига Баварского во второй половине XIX в.
Вернуться
17