Четыре сына доктора Марча. Железная роза

Да, надо сматываться, и как можно скорей. Но сперва я должен заняться своим будущим. В одном из моих многочисленных сейфов у меня лежала крупная сумма в наличных, а также боны и ценные бумаги в количестве вполне достаточном, чтобы обеспечить мне безбедную жизнь. Ну а кроме того, у меня имеется на имя Франца Майера номерной счет и кредитная карточка, которые я держал на черное время. Я позвонил в крупное агентство по торговле недвижимостью и представился как Франц Майер, пенсионер. Объяснил директору агентства, что хотел бы срочно приобрести деревенский дом в Провансе, оплата наличными. Привыкший к капризам богатых клиентов, он был крайне угодлив, принял заказ и попросил связаться с ним послезавтра.

Затем я позвонил Чен Хо и попросил подготовить мне документы на имя Франца Майера. У него куча моих фотографий именно в предвидении подобных обстоятельств, и я сказал, чтобы он взял фото, где я с усами. Сегодня утром я как раз начал их отпускать. Чен пообещал, что к понедельнику все будет готово.

После этого я собрал все свои вещи и сложил их в большую спортивную сумку. Проверив еще раз, не осталось ли чего компрометирующего, я послал груше последний апперкот и закрыл дверь. Удаляясь неспешным шагом честного гражданина, я увидел, как два типа в кожаных куртках вошли в подъезд, где живет мисс Штрауб. Около дома стоял бежевый пикапчик. Бедная мисс Штрауб, придется ей попотеть, чтобы убедить их, что она ни разу не видела в глаза своего странного хозяина. Я пообещал себе, что, как только будет возможно, пошлю ей кругленькую сумму в возмещение ущерба.

Кольцо сжимается. Колесики в моем бедном мозгу крутились во всю мочь. Сейчас, когда легавые сели нам на хвост, о Максе я могу не беспокоиться. Вероятней всего, он уже возвратился в свои пенаты, в ливийский учебный лагерь или какое–нибудь другое местечко вроде того. И я не смогу доставить себе удовольствия прикончить этого гада. На арене теперь остались только мусора да шайка Зильбермана.

Я глянул на часы. Семнадцать четырнадцать. Пора отправляться на прием к Ланцманну. А потом — домой на мрачный и роскошный ужин в честь моего дня рождения.

Ланцманн, как всегда, сама любезность, проводил меня в кабинет. Но едва я улегся, в дверь позвонили и Ланцманн, извинившись, вышел, закрыв за собой дверь кабинета. Я спокойно ждал, но вдруг буквально подскочил, услышав второй голос. Женский голос, до странности знакомый… Марта! Я как ужаленный вылетел из комнаты и увидел только край красного платья, мелькнувший в двери квартиры. Я бросился следом и налетел на Ланцманна, который с каким–то озадаченным выражением лица возвращался ко мне.

— Пропустите!

— В чем дело?

— Эта женщина!

До меня долетел звук захлопнувшейся двери дома. Ушла!

Ланцманн, обняв меня за плечи, отвел в кабинет.

— Вы выглядите очень взволнованным.

— Кто эта женщина?

— Я не имею права открывать вам имена моих пациентов. Не будьте ребенком.

— Доктор, черт побери, это страшно важно!

— Она не имеет к вам никакого отношения. И пришла ко мне в связи со своими личными проблемами, если это может вас успокоить.

— Как она выглядит?

— Она не брюнетка, и она не ваша жена.

— Откуда вы знаете? Вы же ее никогда не видели!

— Вы же мне описывали ее. Послушайте, может, мы побеседуем о том, что вас беспокоит? Неприятности в «СЕЛМКО»?

Я едва не расхохотался. Если бы дело было в неприятностях в «СЕЛМКО»! Ланцманн внимательно смотрел на меня своими проницательными глазами. Я ни с того ни с сего вдруг спросил:

— Вы помните Грегора?

Он моргнул.

— Разумеется. А что такое?

— Так вот, на самом деле он выжил.

— Ах так… И что же поделывает этот ваш внезапно воскресший брат? Полагаю, что–нибудь не слишком похвальное?

— Он умер.

— Ну вот, дважды умер…

— Но они считают, что он жив. Более того, думают, что это я. И хотят меня убить. Потому что он был восточногерманским шпионом.

Ланцманн ласково улыбнулся:

— Выглядите вы переутомленным. Наверно, это и впрямь утомительно — сотни убийц, преследующих вас, воскресшие восточногерманские близнецы…

— Я не говорил про сотни убийц.

— Я вас так понял…

Я прервал его, погруженный в собственные мысли:

— Грегор фон Клаузен…

— Простите?

— Его фамилия фон Клаузен.

— У вас разные фамилии. Впрочем, к счастью для вас.

— Почему?

— Недалеко от германской границы есть местечко, носящее такое название. Замок Клаузен. Его последний владелец, старик Лукас фон Клаузен, считался главой тайной фашистской организации, официально распущенной в шестидесятых годах, но на самом деле продолжавшей активно действовать. Говорят, у него хранился список всех членов этой партии, а также, что он был одним из инициаторов плана «Одесса», ну вы знаете, по переброске в надежное место таинственных и сказочных нацистских сокровищ и по созданию тайной сети для обеспечения бегства нацистов в Южную Америку, которая начала действовать с тысяча девятьсот сорок четвертого года. А это давало возможность шантажировать высокопоставленных людей почти во всех странах. На мой–то взгляд, это одна из легенд, связанных с комплексом кастрации и всемогущества отца, которые, оказывается, очень живучи.