Четыре Сына. Рождение легенд

За все это время Дамаск сошелся лишь с одним человеком на борту – лимосом Тонгом. Он был довольно открытым парнем и всегда дружелюбно отвечал на вопросы. Очень часто, когда Дамаск сидел на носу корабля, смотря в черно-синюю даль океана, к нему присоединялся Тонг. По большей части, они просто молчали, наслаждаясь свежим соленым ветром, приятно ласкающим разрумянившиеся лица. Но бывало, мальчишки начинали разговаривать обо всем и ни о чем. Один из таких разговоров навсегда запал в душу Дамаска, оставив глубокую зарубку на дощечке важных знаний в его памяти.

Это случилось на третий день плавания, когда Илар уже практически скрылся за горизонтом, а бледнеющая в вышине Чара с каждой минутой вбирала в себя все больше серебра. Белый как обычно проводил время на верхней палубе красного когга. В этот момент, к нему присоединился лимос Тонг, запрыгнув на бортик корабля.

– Вот почему, когда Илар восходит, он освещает мир розовыми лучами, а когда садится – кроваво-красными? – вдруг спросил он, глядя на горизонт. – Неужели, Оркус так показывает нам игру жизни и смерти?

Надо сказать, Дамаск не ожидал подобных вопросов, поэтому слегка растерялся.

– Честно говоря, никогда не думал об этом… – ответил Белый.

– Когда же еще об этом думать, как не в такие моменты?

Дамаск не стал отвечать. Атмосфера природного таинства была разрушена, и Белый теперь тупо пялиться на почти скрывшийся в океане ободок Илара.

– Давно ты в Братстве, Тонг? – спросил Дамаск, глядя на мягкий профиль юного квихельма.

– Лет с четырех-пяти, наверное.

– А что стало с твоими родителями?

Лимос посмотрел на Белого с явным удивлением.

– Ничего. А что с ними должно было стать? Полгода назад я получил письмо от матери, отец все также является главным казначеем при султане Арома, а мать воспитывает двух моих младших сестер. Так что у них все очень даже неплохо.

Дамаск впал в некое подобие ступора. Он-то думал, что квихельмы подбираю только мальчишек-бродяг. А тут перед ним стоял представитель зажиточного сословия, если не знатного.

– Но как они отдали тебя квихельмам в таком раннем возрасте? – наконец, оформил Дамаск свою мысль в слова.

Тонг по лицу своего странного собеседника пытался понять шутит тот или нет, с подозрением смотря в его наивные голубые глаза.

– Это большая честь, если член семьи избирается провидицей квихельмов. Через нее люди слышат глас Оркуса. Если она выберет сына короля, тот должен отдать его на воспитание квихельмам. Это значит, что ему предначертано нечто большее, чем править королевством. Это все знают. Мои родители с великой радостью передали меня квихельмам. И я ни разу не пожалел, что нахожусь среди таких достойнейших и сильнейших мужей Эвы.

Тонг говорил спокойно. Он всего лишь пытался объяснить, и, самое удивительное, при таких громких словах вовсе не походил на фанатика.

– Почему вы всех сильней? Почему вас бояться даже мортенийцы?

– Какой самый большой страх у человека? – ни с того ни с сего кинул лимос в лоб вопрос, спустя несколько секунд молчания.

Белый задумался. Он прикидывал разные варианты, но, в общем-то, они сводились к одному.

– Страх смерти? – предположил маг.

– Нет. Смерть сама по себе не страшна. За ней грядет небытие. Забвение. Люди боятся боли. Боль – это всегда страшно. Она делает плоть слабой, а душу безвольной.

В Квихле нас учат именно этому. Нас приучают к боли. Искореняют этот разъедающий страх. Мы не боимся ни ран, ни пыток, ни смерти. Нас нечем пугать, оттого пугаем мы. Нас боятся, потому что мы ничего не боимся. К тому же квихельмы обучены убивать, а это, согласись, довольно опасное сочетание.

Эти слова лимоса тяжело упали на сердце Дамаска, как камень падает на дно океана. Именно тогда он четко для себя решил, что если, не дай Оркус, ему доведется перейти дорогу квихельмам, нужно цепляться за любую возможность, дабы избежать столкновения.

Однако это было не все, что узнал Дамаск в тот вечер. Тонг поведал, что через два дня корабль будет проплывать мимо Эссора. Но заходить в порт они не собирались.

Это был явный сигнал к действию. Ночью, когда все керибюсцы собрались в своей каюте, Дамаск озвучил новость. Тут же было решено (точней решил Шах, как-то все организационные вопросы сами собой перетекали к нему), что все время Черного теперь будет посвящено попыткам украсть у Мастера Кутреда флакончик черной жижи. Сказать прямо, Бирм был не в восторге, но против большинства пойти не мог. По плану, он должен был управиться максимум до вечера второго дня. После чего, все пять человек покидают красный когг на украденной шлюпке. Так как корабль был полностью оснащен магией, освобождая членов экипажа от нужды дозора, эта задача становилась, поистине, легка. Необходимо лишь усыпить сторожащие артефакты, которые были рассованы по всем углам судна. Эта задача ложилась на Дамаска. Благо, за проведенные дни на корабле, он выяснил местоположение всех ловушек.