Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики

Мюнхен был захвачен лишь на восьмой день после начала наступательной операции – немцы выстроили десятки полос обороны, выкапывали противотанковые рвы, громоздили валы, щедро шпиговали землю минами, понавтыкали хренову тучу дотов и дзотов.

Гитлер призвал под ружье малолеток и стариков, и сопливые патриоты нашлись: вкупе с патриотами-старперами они брали в руки оружие и шли защищать свой ненаглядный фатерлянд.

И что им скажешь? Родину, как и родителей, не выбирают.

Геша даже не ожидал столь яростного сопротивления и больше всего боялся больших потерь – это был бы худший сценарий.

Тогда бы наступление резко умерило обороты, но нет – таких же чудовищных по своей величине утрат, как «в прошлой жизни» на Курской дуге, под Киевом или под Сталинградом, Красная Армия не понесла. Напротив, потери оказались минимальны, тем более что 1-м Украинским командовал Черняховский, который, в отличие от того же Жукова, ценил жизни своих бойцов.

Продвижению на север мешали не только бесконечные линии обороны, но и подкрепления, переброшенные с Западного фронта.

Американцы, честно исполняя договоренности, достигнутые в Москве, не стали претендовать на Францию и Западную Германию, увлекшись куда более интересным делом – торговлей с СССР. На практике это означало, что Рузвельт не стал открывать второй фронт, за что ему рукоплескал конгресс, но и англичане, сильно обидевшиеся на Штаты, не собирались в одиночку биться на Западном фронте – там все замерло в неустойчивом равновесии, а последние две недели Королевские ВВС даже не вылетали бомбить мирные немецкие города.

Пользуясь патовой ситуацией, Гитлер тут же заставил генерал-фельдмаршала Роммеля, командующего группой армий «В», поделиться – в Баварию были спешно переброшены 100-й танковый батальон, вооруженный устаревшими французскими танками, а также 1-й танковый корпус СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». В Италии перетрясли группу армий «С» – на защиту рейха были передислоцированы дивизия «Герман Геринг» и 76-й танковый корпус. Тут не до союзников, самим бы уцелеть.

1-я гвардейская танковая бригада с боями прошла Мюнхен и Аугсбург, Ульм и Штутгарт. В конце июля стало значительно легче – появились передышки, уже не повторялся 41-й, когда танки шли из боя в бой, их экипажи ели на ходу, а спали (если было время) прямо в танке.

Причина «послаблений» заключалась в одном радостном событии – войска 1-го и 3-го Белорусских фронтов заняли Варшаву и Люблин, штурмовали Кёнигсберг и Пиллау. Это был самый настоящий, свой «второй фронт»!

К концу лета 1-й и 2-й Украинский вышел на линию Люксембург – Франкфурт. На 1 сентября было назначено общее выступление 1-й, 3-й, 4-й, 5-й и 6-й танковых армий в направлении Кёльна – на Рур, к стальному сердцу Германии, в становище Круппа, Тиссена, Сименса, Боша и прочих толстосумов, делавших деньги на крови.

Катуков лично провел политфинформацию перед своими офицерами, настояв на линии партии – постараться избегать разрушения предприятий. Они пригодятся после победы, когда станут работать на Советский Союз.

Раннее утро первого дня осени началось с команды: «По машинам!»

* * *

Утром 17 сентября 1-я гвардейская оказалась в несвойственном ей положении – танкисты наступали в арьергарде.

За кормой 102-го остались Кёльн, Золинген, Вупперталь, впереди лежал Эссен. Между тем 2-й Украинский уже выходил к Западному валу, к так называемой линии Зигфрида – полосе укреплений, что защищали земли Германии от англосаксов, а передовые части 1-го Украинского миновали Рурский бассейн, выйдя к Вестфалии.

А вот 1-й гвардейской досталась «зачистка» в составе 3-го Украинского. Временно.

Наблюдая Рур в оптику, Репнин не мог отделаться от впечатления, что снаружи – Донбасс. Очень было похоже – такая же равнина, редкие заросли, терриконы, шахты с колесами подъемников, коксовые заводы, подъездные пути с забытыми вагонами…

Насторожившись было, Геша успокоился – немецкий танк метрах в трехстах оказался подбитым. С виду целенький, и башня на месте, а ближе подъедешь и видишь – гусениц нет и половины катков тоже.

– Битый, – заключил Федотов.

– Угу…

2-й батальон прочесывал окрестности какой-то крупной шахты, но местность была безлюдной. Попрятались.

Немец выскочил совершенно неожиданно, возник ниоткуда.

– Мать-перемать! – выразился Бедный, выжимая тормоза.

Качнувшись, танк остановился, а мехвод, совершенно забывшись, выглянул в люк.

– Куда прешь? – заорал он. – Повылазило, что ли?

– Иваныч!

– А, ну да… – спохватился Бедный, возвращаясь на место.

Однако немец не убежал, а заговорил на странной смеси русского и «хох-дойч»:

– Битте! Прошу очень! Пожалуйста!

Репнин внимательно огляделся. Вроде не засада, да и напасть неоткуда. А в паре свежих воронок разве что двое-трое уместятся. В смысле, двое-трое смертников.

Поднявшись, Геша выглянул из люка.

– Кто такой? Чего надо?

Немец был в черной форме СС с одной квадратной звездой в петлице – шарфюрер, значит, – но без фуражки, со смешным рыжим чубом.