Четыре третьих этажа (СИ)

— Вы… — прошептал он ей в губы, — Вы вообще понимаете, что происходит?

Сакура недоумённо заморгала в темноту.

— Я не уверена. Но, похоже, что Вы лежите на мне, а Ваши руки — на моей груди.

— Почему Вы не сопротивляетесь?

— А Вам нравится, чтобы сопротивлялись?

— Нет, — он отстранился, все же обуреваемый любопытством. — Но это было бы логично. Мы малознакомы.

— Для нас, стриптизёрш, это в порядке вещей. Не отвлекайтесь.

Повисла пауза, после которой Сасори фыркнул.

— Ну Вас к чёрту.

Через поцелуй Сакуре передалась его полуулыбка. Раздеваться казалось безумием, но она не могла не стянуть с него эту проклятую рубашку, которая всегда застегивалась на все без исключения пуговицы. И как приятно оказалось зашвырнуть её куда-то в темноту!

— Я ведь могу так с Вашим платьем обойтись, — сообщил он шепотом. Правда, исполнять эту угрозу не стал. Он даже не стал снимать с неё трусики. Чёртов чистюля. Но Сакура понимала, весь смысл был в том, чтобы они оба не успели опомниться. В голове туман и полное отсутствие мыслей, вокруг темнота. Они целовались, заведённые и не готовые остановиться. Пока неутолимое желание не заставило Сакуру податься навстречу удовольствию. Она выгнулась и отдалась горячей волне. Беспорядочной импульсивности движений. И в бешеном биении сердца, в судорожных всхлипах, в абсолютном эротическом эгоизме, где каждый думает только о себе, не было любви. Просто они хотели друг друга и получили. До последней капли. До немеющих кончиков пальцев. До момента, когда весь мир сжался в одну единственную значимую точку, а потом его затопило преломляющей любую мысль эйфорией. Они получили друг друга. И, тяжело дыша, ещё долго не могли прийти в себя.

Но у них хватило совести не уснуть в лифте.

— Что это вообще было, — почти без вопросительной интонации произнёс Сасори, глядя в темноту потолка.

Походило на вопрос билета, к которому Сакура не готовилась. Она на всякий случай теснее прижалась щекой к его плечу, прежде чем ответить.

— Ну. Это, знаете… Такой, внезапный необъяснимый порыв страсти. Вы смотрели «Любовь во тьме»?

— Нет.

— «Остров вожделения»?

— Нет.

— «Тайные интриги»?

— Нет. Это что — порнография?

— Это мелодрамы! Вот «Тайные интриги» ещё идут в кино.

Судя по шороху, Сасори повернул голову и посмотрел на неё.

— Вы что меня в кино приглашаете?

— Ну. Если только мы выберемся отсюда.

— Порядок странный, — задумчиво заметил профессор, — но я не возражаю.

Откуда-то сверху из шахты лифта доносился приглушенный железный скрежет: то ли ложная надежда, то ли сигнал одеваться. Они оба сели и принялись без спешки застёгивать пуговицы и расправлять складки. И когда свет три раза моргнул, а затем зажегся окончательно, и Сакура, и Сасори стояли по струнке в, как им казалось, приведенной в порядок одежде. Избегая того, чтобы смотреть друг на друга.

— Скажите честно, — тон Сасори требовал полной откровенности, так что Сакура напряглась. — Зачем Вам учебник — «Дифференциальные исчисления»?

Вздрогнув, кабина тяжко поползла вверх. Их взгляды были неотрывно устремлены на сомкнутые двери. Номер этажа перестал рябить и сменился сначала на «5», следом на «6».

— Затем, чтобы Вы, наконец, прибили картину в моей квартире.

— И как я должен это понимать?

Лифт остановился. Они, не сговариваясь, посмотрели друг на друга. Сакура поправила на нём галстук и улыбнулась.

— Вы вроде профессор. А два плюс два сложить не можете, — сказала она.