Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных

Так что неудивительно, что напоминание о нашей незначительности приносит облегчение: оно помогает осознать, что все это время вы держались планки, которой невозможно достичь. И это осознание не только успокаивает, но и освобождает. Потому что, перестав предъявлять непомерные требования к правильно прожитой жизни, вы можете рассмотреть и другие варианты осмысленного использования своего ограниченного времени. И при этом понять, что вещи, которые вы уже делаете, более важны, чем вы предполагали: просто до сих пор вы подсознательно обесценивали их, не считая достаточно значимыми.

С этой новой точки зрения легче понять, что готовить полезную еду собственным детям – занятие не менее важное, чем другие, даже если вы не выиграете в кулинарном конкурсе. Или что, хотя вам и далеко до Толстого, роман стоит написать, даже если он взволнует или развлечет лишь нескольких ваших современников. Или что практически любой труд чего-то, да стоит, если немного улучшит жизнь тех, кто пользуется его плодами. И если мы, опираясь на опыт пандемии коронавируса, научимся немного больше настраиваться на потребности наших соседей, то Великий перерыв не прошел для нас зря, пусть даже коренная трансформация общества наступит только в отдаленном будущем.

Терапия космической незначительности – это приглашение взглянуть правде в глаза: вы не можете изменить мировой порядок вещей. С этим необходимо по возможности смириться. (Разве не забавно, что прежде думали по-другому?) По-настоящему оценить удивительный дар в виде нескольких тысяч недель не значит поклясться сделать за это время что-то великое. Как раз наоборот: это значит отказаться от абстрактного и избыточного критерия величия, до которого ваши недели, как вам кажется, не дотягивают. Вместо этого нужно принять эти недели на их собственных правах, отказаться от богоподобных фантазий о космической значимости и погрузиться в саму жизнь – полную, конкретную и зачастую прекрасную, каковой она и является на самом деле.

14 Человеческая болезнь

Иллюзию, порождающую многие наши проблемы, связанные со временем, хорошо определяет название книги эксперта по тайм-менеджменту Брайана Трейси – «Мастер времени»[3] (я уже писал о ней в первой главе). Время доставляет нам столько хлопот именно потому, что мы постоянно пытаемся им овладеть. Мы хотим безраздельно овладеть своей жизнью, контролировать весь ее ход, чтобы наконец почувствовать себя спокойно и надежно, не страдать от собственного бессилия перед лицом событий.

Ради этого многие из нас и стремятся стать максимально продуктивными и эффективными – чтобы не чувствовать вины за то, что мы кого-то подвели, или беспокойства, что нас уволят за плохую работу. Или чтобы не бояться умереть, так и не воплотив в жизнь своих самых грандиозных планов. Есть и те, кто полностью отказывается начинать важные проекты или вступать в близкие отношения: для них невыносим страх, что дело, которому они себя посвятили, конечно. Мы растрачиваем свою жизнь, злясь на пробки и маленьких детей за то, что они имеют наглость отнимать у нас столько времени, сколько им требуется; на самом деле они служат грубым напоминанием о том, как мало мы на самом деле контролируем свой график жизни. Вот мы и преследуем несбыточную мечту о господстве над временем, желая при жизни внести значимый вклад в мировой порядок вещей, чтобы нас мгновенно не растоптали грядущие эпохи.

Эта мечта о победе над временем – самое простительное из человеческих заблуждений, потому что альтернативный вариант слишком пугает. Но, к сожалению, такая борьба обречена на провал. Поскольку отпущенное нам время ограниченно, мы никогда не достигнем над ним той власти, которая позволила бы нам выполнить все предъявляемые требования или успешно достичь всех целей, которые кажутся важными. Вместо этого придется делать трудный выбор. И поскольку мы не можем не только приказывать, но даже предсказывать многое из того, что происходит на отпущенном нам отрезке, мы никогда не почувствуем, что надежно контролируем события, защищены от страданий и готовы ко всему, что может случиться.

Жизнь как черновик