Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных

Дорогая фрау V., на ваши вопросы нет ответов, потому что вы хотите знать, как жить. Человек живет так, как может. Нет единого, определенного пути… Если вы хотите именно этого, вам лучше присоединиться к католической церкви, где вам объяснят, что к чему. [Напротив, личный путь] – это путь, который вы создаете для себя сами, который никем не предписан, не известен вам заранее и возникает сам по себе, просто когда вы ставите одну ногу перед другой{162}.

Юнг дает только один совет: идя по такому пути, нужно «спокойно делать следующее самое необходимое дело. Пока вы думаете, будто не знаете, что это за дело, у вас по-прежнему слишком много средств, чтобы тратить их на бесполезные догадки. Но если вы с уверенностью делаете следующее самое необходимое дело, это значит, что вы всегда делаете нечто важное и предназначенное судьбой». В несколько измененной форме, «сделай следующую правильную вещь», эта же идея приобрела популярность у «Анонимных алкоголиков» как способ пережить моменты острого кризиса и не сойти при этом с ума. Но на самом деле «следующее необходимое дело» – это все, к чему каждый из нас может стремиться в любой момент. И мы должны это делать, хотя у нас вообще нет объективного способа определять, какой ход действий правилен.

К счастью, именно потому, что больше ничего вы не можете сделать, это единственное, что вам нужно делать. Если вы таким образом поймете правду о времени и целиком погрузитесь в присущее вам состояние человека с ограниченным запасом времени, вы достигнете величайших высот производительности, совершенства, служения и самореализации, какие только вам доступны. И жизнь, которая, как вы увидите в зеркале заднего вида, будет постепенно обретать форму, начнет соответствовать единственному критерию, по которому можно определить, правильно ли вы используете отпущенные вам недели. И этот критерий не число людей, которым вы помогли, и не объем работы, который сделали. Он заключается в том, что в рамках своего момента истории, ограниченного времени и талантов вы сделали то, что сделали, – и принесли в нашу общую жизнь больше света, выполнив то, ради чего вы родились, будь то грандиозная задача или маленькое чудачество.

Послесловие За гранью надежды

Вот только есть проблема: все пропало. Возможно, вы заметили.

Путешественнику во времени, прибывшему из древней индийской цивилизации, не составило бы труда признать нашу эпоху частью Кали-юги, той фазы в цикле истории, когда, согласно индуистской мифологии, все начинает рушиться: рушатся правительства, разрушается окружающая среда, множатся странные погодные явления, беженцы валом пересекают границы, а по всему миру распространяются болезни и сомнительные идеологии. (Я почти дословно цитирую Махабхарату, написанный на санскрите эпос двухтысячелетней давности. Поэтому его сходство с моей временно́й шкалой в Twitter либо случайно, либо чрезвычайно зловеще.) Более оптимистичные комментаторы любят напоминать нам, что люди всегда верили, будто их жизнь выпала на конец времен и что наши дни на самом деле не так уж плохи: уровни детской смертности, нищеты и неравенства в мире стремительно снижаются, в то время как грамотность растет, а вероятность, что вы погибнете на войне, стала меньше, чем когда-либо прежде. Тем не менее 30-градусная жара в Арктике так же реальна, как пандемия коронавируса, масштабные лесные пожары и шлюпки, переполненные отчаявшимися мигрантами. Мягко говоря, трудно оставаться полностью уверенным в том, что в итоге все будет хорошо.

Зачем же нужен тайм-менеджмент в такую эпоху? Забота о нем может показаться верхом неуместности. Но, как я старался разъяснить, так кажется исключительно из-за узости большинства традиционных советов по тайм-менеджменту. Взгляните на проблему чуть шире, и станет очевидно, что в периоды тревоги и тьмы вопросы использования времени становятся особенно насущными. Успех или провал наших попыток ответить на вызовы времени будет полностью зависеть от того, как мы используем часы, доступные нам в течение дня. Может показаться, что само слово «тайм-менеджмент» сводит всю ситуацию к обыденности. Но ведь именно с обыденной жизнью – той, что разворачивается здесь и сейчас, в данный конкретный момент, – нам приходится иметь дело.