Четыре ветра

Наконец она отстранилась и посмотрела ему в глаза. Он отпустил ее, смахнул слезы с щеки подушечкой большого пальца.

– Так жить нельзя, – хрипло сказала Элса. Близость, на миг возникшая между ними, уже развеялась. Ей было неловко, что она позволила Джеку обнять ее. Ни к чему ему думать, что она жалкая и слабая.

– Да, нельзя. Отвезти вас домой?

– Обратно в Техас?

– А вы этого хотите?

– Джек, то, чего я хочу, не имеет ни малейшего значения. Даже для меня самой.

Элса вытерла глаза, стыдясь своих слез.

– Знаете, это не слабость. Глубоко чувствовать, стремиться к чему-то. Нуждаться в чем-то.

Элсу поразили его слова, попавшие в самую точку.

– Мне пора, – сказала она. – Дети скоро вернутся из школы.

– До свидания, Элса.

Удивительно, какое у него было грустное лицо. Наверное, она его разочаровала.

– До свидания, Джек, – сказала Элса и пошла к своему грузовику.

Почему-то она знала, что он смотрит ей в след, но оглядываться не стала.

К концу марта земля высохла, поле у канавы снова стало обитаемым, Лореде исполнилось четырнадцать, а семья Мартинелли увязла в долгах. Элса беспрестанно подсчитывала. Пока получалось, что им с Лоредой придется собрать три тысячи фунтов хлопка, только чтобы выплатить долг. Но при этом нужно платить за аренду и покупать еду. И с приходом зимы этот порочный круг начнется заново. Ей не выбраться отсюда.

Как только дети уходили в школу, она отправлялась искать работу. В удачные дни ей удавалось заработать сорок центов: пропалывала сорняки, стирала, убиралась в домах. Каждую неделю они втроем ходили в Армию спасения, чтобы разжиться вещами из отданных на благотворительность.

В апреле она принялась считать дни: скоро она официально станет резидентом штата и сможет получить пособие. Ей больше и в голову не приходило отказаться от правительственной помощи.

В назначенный день она проснулась рано, приготовила детям оладьи на воде, налила каждому по полстакана разбавленного яблочного сока, который квартами продавали в магазине компании.

Заспанные дети оделись и побрели в туалет, к которому уже выстроилась очередь.

Когда они вернулись, Элса дала каждому по две оладьи с ложкой драгоценного джема. Дети пристроились рядышком на кровати.

– Тебе нужно поесть, мама, – сказала Лореда.

У Элсы сжалось сердце от взгляда на дочь: четырнадцать лет, очень худое лицо, выступающие скулы. Клетчатое платье висит на тоненьком теле, ключицы выпирают.

Ей бы сейчас на танцы ходить, впервые влюбиться…

– Мама? – окликнула ее Лореда.

– Ох, извини.

– У тебя что, голова кружится?

– Нет. Совсем нет. Просто задумалась.

Энт засмеялся:

– Ни к чему тебе думать, ма. Ты сама знаешь.

Энт встал. Ему только исполнилось девять – мосластые локти и коленки слишком массивные для тонких, точно палки, рук и ног. За последние несколько месяцев он нашел друзей и снова начал вести себя как обычный мальчишка: отказывался стричься, избегал материнских нежностей и звал ее «ма».

– Угадайте, какой сегодня день, – сказала Элса.

– Какой? – спросила Лореда, не поднимая головы.

– Мы получим пособие, – обьявила Элса. – Настоящие деньги. Я смогу начать выплачивать наш долг.

– Ну конечно. – Лореда опустила тарелку в ведро с мыльной водой.

– Мы зарегистрировались в штате год назад. Теперь мы можем получить пособие как резиденты.

Лореда посмотрела на нее:

– Они найдут способ забрать его.

– Пошли, оптимистичная моя, – ответила Элса, подавая Энту пальто.

Сама она надевать пальто не стала. Влезла в галоши и накинула на плечи одеяло.

Они вышли в оживленный лагерь-городок. Опасность заморозков уже миновала, и все мужчины работали в полях. Тракторы без остановки подготавливали почву, вспахивали.

– Напоминает о дедушке, – сказала Лореда.

Они остановились, прислушались к гулу моторов. В воздухе висел запах свежевскопанной земли.

– И правда, – ответила Элса, ощутив острую тоску по дому.

Втроем дошли до школьных шатров.

– Пока, ма. Удачи тебе с пособием, – сказал Энт и убежал.

Лореда молча скрылась в своем шатре.

Элса минуту постояла, прислушиваясь к детским голосам и смеху, к словам учителей, велевшим садиться. Если закрыть глаза – а она так и сделала, на одно мгновение, – можно представить себе совсем другой мир.

Со вздохом она повернула назад. Сотни ног превратили тропинки между палатками и домиками в глубокие колеи. Элса заняла очередь в туалет.

В это время дня людей в лагере было уже немного и ждать надо было не больше двадцати минут. Ей хотелось принять душ, но кабинок только две, а это означало час ожидания или больше. Она вернулась в домик, вымыла тарелки, сложила их в ящик из-под яблок, который служил им шкафчиком. За месяцы жизни в лагерях они научились выуживать из мусора полезные штуковины.

Элса заправила постели, надела пальто и вышла.

В городе длинная лента из подавленных мужчин и женщин извивалась у Центра социальной помощи. Большинство неотрывно смотрели на свои сцепленные руки. Народ со Среднего Запада, или техасцы, или южане. Гордые люди, не привыкшие жить на пособие.

Элса встала в конец очереди. Люди быстро выстроились и за ней, казалось, они стягиваются со всех концов города.

– Все в порядке, мэм?