Четыре ветра

Глухо падали комья земли.

Через несколько минут уже и видно не будет, что здесь похоронен ребенок.

Лореда побрела обратно через грязный лагерь, мимо палаток, переполненных людьми, мимо облезлых собак, которые выпрашивали объедки у людей, питающихся объедками. Она слышала кашель и детский плач.

Полог палатки Дьюи был опущен, но Лореда знала, что маленькие девочки ждут мать – ждут, что она придет и скажет, что все будет хорошо.

Слова. Ложь. Не будет ничего хорошего.

Хватит с нее такой жизни.

Она вошла в палатку. Энт свернулся клубком, стараясь занять как можно меньше места. Они научились спать все втроем на узком матрасе.

Сердце забилось быстрее при виде брата.

Лореда присела, потрепала его по волосам. Он что-то пробормотал во сне.

– Я люблю тебя, – прошептала она, поцеловала в заострившуюся скулу. – Но я больше не могу здесь оставаться.

Энт что-то пробормотал во сне.

Лореда взяла маленький чемодан, где лежали вся ее истрепанная одежда и читательский билет – большая ценность. Из ящика с продуктами достала три картошки и два ломтя хлеба, потом открыла металлическую шкатулку, в которой были все их деньги. Все, что у них осталось на этом свете. Лореда почувствовала угрызения совести.

Нет.

Много она брать не будет. Только два доллара. Она имеет на них такое же право, как и мать. Видит бог, Лореда их заработала. Она осторожно пересчитала деньги, потом поискала клочок бумаги. Нашла скомканный обрывок газеты. Разгладив его как могла, написала карандашным огрызком записку и сунула ее под кофейник.

Подхватив чемоданчик, она шагнула к выходу из палатки, в последний раз оглянулась и вышла.

В грузовике так и лежали вещи, которые следовало оставить дома. Бейсбольная бита Энта прислонилась к каминным часам, и ни то ни другое им не нужно, но ни у Лореды, ни у мамы не хватало духу сказать Энту, что его бейсбольные дни закончились, не успев начаться. Бог знает, понадобятся ли им когда-нибудь каминные часы. Они бы иначе собрались в дорогу, если бы знали, что их ждет в Калифорнии. Или остались бы в Техасе.

Не нужно было уезжать.

Или уж тогда ехать подальше.

Это все мама виновата. Она решила остаться здесь, сказала: «Ничего не поделаешь». С тех пор все пошло не так.

С той первой роковой лжи: только одна ночь.

Что ж, таких ночей утекло немало, и с Лореды, черт возьми, хватит.

Элса и Джин стояли в темноте, опустив головы. Время шло, женщины молчали, любые слова были неуместны. На могиле не было надгробия с именем младенца, как не было надгробий на могилах других покойников, похороненных рядом с лагерем.

– Пора возвращаться, – наконец сказала Элса, поплотнее запахивая слишком просторное шерстяное пальто, подарок хозяина салона красоты. – Ты вся дрожишь.

– Я скоро, – сказала Джин.

Элса сжала руку подруги. Со вздохом, который, казалось, исходил из глубины ее усталых костей, она отнесла лопату в лагерь и бросила ее в кузов грузовика.

Она подумала о дочери. Следовало утешить Лореду у могилы. Хорошая же она мать, огрызается на тринадцатилетнюю девочку, которая вне себя от горя. Лореда видела слишком много потерь. Надо найти слова, которые сумеют ей хоть немного помочь.

Но вот прямо сейчас сил у Элсы не было. Смерть младенца опустошила ее. И не сможет она в эту минуту усмирить ярость дочери. Лучше пусть время сгладит остроту. Пусть хотя бы останется позади эта ночь. Утром взойдет солнце, и она поговорит с Лоредой, постарается ее утешить.

Ты трусливая.

– Нет, – сказала Элса вслух, чтобы укрепиться в принятом решении. Она не будет отворачиваться. Она прямо сейчас поговорит с Лоредой.

Она подняла полог палатки и вошла.

Одеяла сбились, но было ясно, что на матрасе один Энт.

Лореды в палатке не было.

Элса направилась к грузовику, постучала по кузову:

– Лореда? Ты здесь?

Забралась в кузов – только барахло, которое они взяли с собой, думая, что оно им пригодится. Фарфоровые тарелки, бейсбольная бита и перчатка Энта, каминные часы.

– Лореда?

Увидев, что и в кабине никого, Элса встревожилась всерьез.

– Он бросил тебя. Мне нужно сделать то же самое… выбраться отсюда, пока мы все здесь не сдохли.

– Ну так иди. Беги. Поступай, как он.

– Может, и пойду.

– Хорошо. Иди.

По спине Элсы пробежал холодок. Она бросилась обратно в палатку.

Чемодана Лореды нет. Нет ее свитера и синего шерстяного пальто, которое ей подарили в салоне красоты.

Из-под кофейника торчит записка. Элса взяла ее трясущейся рукой.

Мама,

Я больше не могу.

Прости.

Я люблю вас обоих.

Элса выскочила из палатки и бежала, пока не закололо в боку, пока не задохнулась.

Дорога уходила на север и на юг. В какую сторону пошла Лореда? Как догадаться?