Четыре войны морского офицера. От Русско-японской до Чакской войны

– Есть, хорошенько вперед смотреть, – солидно ответил сигнальный унтер-офицер тоном, точно хотел добавить: и без тебя знаем, что надо хорошенько вперед смотреть.

– Ну-с, я пойду теперь, попью чайку, – сказал штурман ревизору, стоявшему на вахте, и пошел вниз.

Через полчаса он снова был на мостике. Погода портилась с каждой минутой. Несмотря на очень свежий ветер, туман не рассеивался, и горизонт сузился еще больше. Командир, штурман, вахтенный начальник и сигнальщик, не отрывая от глаз биноклей, смотрели вперед по курсу, где должен был открыться берег.

Прошло еще около получаса.

Вот влево, в штормовой мгле появился силуэт купеческого парохода, через некоторое время – другого, и, сейчас же, следом за ним – третьего.

– Что это, сколько их идет в море в такую погоду? – с недоумением сказал ревизор, разглядывая силуэты купцов, с носами, направленными в сторону океана.

– Да никуда они не идут, а стоят на якоре, – ответил штурман, глядя туда же, – мы подходим к устью реки Дуро. Они, очевидно, ждут лоцманов для проводки их через бар реки, в Опорто.

Ревизор отвел бинокль от пароходов и, взглянув вперед, сейчас же крикнул тревожным голосом:

– Буруны по курсу!

– Лево на борт! – почти одновременно с возгласом ревизора скомандовал командир.

«Хивинец» покатился влево. Вправо, в туманной дымке, неясно белела длинная полоса бурунов. Нос «Хивинца» еще катился влево, как туманная завеса на мгновение приподнялась и показала, прямо по носу лодки, в какой-нибудь полумиле расстояния, серый мол гавани. Это был Лейшиос.

Через четверть часа лодка уже стояла на якоре, на тихой воде, за молами Лейшиоса.

– Теперь пусть себе свищет, сколько влезет, – сказал весело штурман, спускаясь с мостика.

* * *

Гавань Лейшиоса в этот ненастный февральский день была полупустынна. Ошвартовавшись у каменных молов, стояли три грузовых парохода под английскими флагами, судя по неопрятному виду, – угольщики, да неподалеку от «Хивинца», на якоре, кормой к молу, подав на него кормовые швартовы, какая-то уродливая канонерская лодка под португальским флагом.

Когда в «Хивинце» просвистали «подвахтенные вниз», оставшийся на вахте минер, шагая по палубе, услышал, как на португальской лодке заиграли какой-то сигнал, и через некоторое время из-за носа ее показался пятивесельный вельбот с распашными веслами. На носу вельбота развевался длинный узкий вымпел. На корме, сильно откинувшись назад, сидела, правя рулем, фигура в треуголке. Развернувшись, вельбот, медленно гребя, парадной греблей, с длинными между гребками паузами, направился к «Хивинцу».

Вахтенный начальник вышел на площадку трапа и, приложив бинокль к глазам, рассмотрел на рукавах офицера, правящего вельботом, два широких и между ними один узкий галуны.

– Что за чертовщина, – удивился минер, – никак сам командир канонерки идет поздравить с приходом.

На то, что это был командир, указывал и вымпел, развевавшийся на носу вельбота.

– Караул наверх, четверо фалрепных на правую! – скомандовал минер. – Вахтенный! Доложи старшему офицеру и командиру, что едет с визитом командир португальской лодки.

Встретить визитера вышел старший офицер.

Из приставшего к трапу вельбота вышел высокий, худой моряк в чине капитан-лейтенанта. На гладко выбритом, смуглом, с оливковым оттенком лице с крупным носом блестели под густыми бровями умные черные глаза. На груди вицмундира висела пара каких-то экзотических орденов.

Вступив на шканцы, он приложил руку в белой перчатке к треуголке и, на довольно чистом французском языке, сбиваясь лишь на звук «ша» там, где нужно было произносить «эс», он произнес стереотипную фразу поздравления с благополучным прибытием.

– Мой командир просит извинить его, – ответил старший офицер, выслушав прибывшего и пожимая его руку, – что не вышел вас встретить и лишен возможности вас принять. Он сильно простудился на походе и чувствует себя нездоровым. Не пройдете ли вы в кают-компанию?

Португалец молча и церемонно поклонился и, предшествуемый старшим офицером, направился в кают-компанию, держа руку у треуголки, когда проходил мимо караула, отдававшего честь.

В кают-компании были в сборе все офицеры, готовясь садиться за стол, к завтраку. Старший офицер представил португальцу офицеров русской лодки, и с простотою привыкшего к обращению с иностранцами человека сказал:

– Вместо того, чтобы приветствовать вас традиционным бокалом шампанского, я предлагаю вам, капитан, попросту остаться с нами позавтракать, извинив нас за скромность нашего стола. Мы – четвертый день в море. Ведь вы, наверное, еще не завтракали?

– С превеликим удовольствием, – ответил португалец, показывая в широкой улыбке ряд ослепительно белых зубов. – Для меня, в моем здесь тоскливом одиночестве, ваш приход – большая радость.

– Ну, вот и прекрасно, – радушно заметил старший офицер, – вестовые, лишний прибор! А вельботу вашему, может быть, вы прикажете возвращаться к себе. Когда вам надоест наше общество, мы вас доставим на ваш корабль, или куда вы пожелаете, на своей шлюпке.