Четыре Времени Мира. Город (СИ)

— Ну вот, хороший мальчик. Теперь двигай конечностями вперед. Раз–два, — парень, по виду сверстник доктора, но явно больше времени уделяющий физическим упражнениям, продолжал зубоскалить. Облачен он был только в штаны и чувство собственного превосходства. А выглядел одновременно и как ожившая девичья мечта, и воплощение презрительного слова «смазливый», которым мужчины нарекают обычно самых успешных своих конкурентов на поприще покорения противоположного пола.

— Пошел ты… — уставший доктор произнес длинную бранную фразу, которой обогатился во время своего путешествия с торговым караваном.

— Нет, ну вы слышали? Это точно тот «воспитанный, умный и корректный молодой человек», я цитирую, Эйлин, с которого ты предлагала мне брать пример? — светловолосый встал и перебросил полотенце через плечо.

Эйлин зашла в комнату, и Зорон закрыл лицо дрожащей рукой: не хотелось видеть её сейчас, и показывать собственное лицо, липкое и, наверняка, красное.

— Так, — заключила эйра, осмотрев доктора сверху донизу. — Арджан? — народу в комнате стало существенно больше за счет массивной фигуры гаркана. — Отнеси его к источнику, и приведи парня в порядок.

— Не–не–нет, — слабо засопротивлялся врачеватель.

Похмельный разум люда как раз подкинул воспоминание о том, что краснокожий имеет непосредственное отношение к его состоянию. Но на жалкие попытки Зорона спастись от «гарканьей помощи» никто внимания не обратил. Арджан, недолго мудрствуя, просто–напросто взвалил врачевательскую немощь на плечо.

— Ох, и длинные у него ноги! Да он повыше Арджана будет, ну, когда не в сложенном виде, — зафыркал светловолосый, явно не воспринимая доктора всерьез.

Зорон очнулся, только когда вокруг него заплескалась вода. Гаркан окунул врачевателя туда прямо в одежде и ушел, оставив одного. Зорон был искренне благодарен ему за это. Ледяная вода прочистила горящее сознание дока. Он пару раз погрузился с головой, а когда всплыл, обнаружил себя в маленькой комнате–пещере с низкими сводами, на которых отражалась голубая паутина бликов от воды. Сам он отмокал в маленьком «бассейне» с низкими бортами. Поплескавшись еще немного и умывшись, Зорон с трудом вытащил свое неожиданно отяжелевшее тело из воды и даже с первого раза встал.

Прыгая на одной ноге, он стянул мокрую одежду. Теперь можно сконцентрировать все вновь появившиеся силы на то, чтобы сообразить, что произошло. Но все, что док сумел выудить из памяти — это то, как зашел к Арджану, и тот предложил ему настойку. Морща лоб и хмурясь, Зорон даже название смог вспомнить. Вария. Слово откликнулось в желудке рвотным позывом. Доктор утешил себя тем, что его состояние всего–навсего похмелье. Он и обычное–то переносил с большим трудом, как и спиртное в принципе, а сейчас похмелье обогатилось новыми симптомами: головная боль и непреодолимое желание спать, дополнились тем, что доктор промахивался мимо предметов, будто глаза и руки не были в одной команде. Стены «пещеры» облагороженной деревянными панелями и теплым полом, качались вокруг него, но все же после купания стало легче.

На борту каменного углубления в полу, куда бил холодный источник, подсвеченный снизу тусклой синевой, лежала одежда — рубаха со строгим воротником и почти незаметным серым узором по нему и штаны, простые, легкие и свободные. Доктор с удовольствием переоделся в чистое, жаль только, не свое, снятую же обувь и одежду забрал с собой. Хотя «оделся» — не совсем верное определение. В одну только штанину доктор попал только с пятой попытки. К счастью пол был теплым, это облегчало муки Зорона. Приведя себя в относительный порядок, доктор упорядочил и мысли. Да, пил, да, с гарканом, ни вороньего когтя со вчерашнего дня он не помнит. Имеет ли смысл испытывать муки совести? Разумеется. А вот прятаться от последствий своего же поступка — нет. На Арджана Зорон не сердился. В конце концов никто в него варию насильно не заливал, сам виноват, что повелся на гарканьи уговоры. Будет такой горький опыт. Причем буквально. Таким методом временно себя успокоив, доктор встал, вздохнул и пошел на заклание.

Шум голосов доносился слева и прямо по коридору, доктор шел по теплому каменному полу, грея ступни, и удивлялся необычности постройки здания, в котором находился. Если судить по необычным углам и изгибам, дом, встроили прямо в гору, в расщелину, и поэтому стены и потолок повторяли все присущие пещерам природные неровности. Воздух тут был неожиданно теплым, сказывался видимо подогрев от пола. Из окна на Зорона смотрели все те же горы, но немного с другого ракурса. В конце коридора прямо из потолка свисал сталактит известняка. В мягкую породу кто то практичный вбил крючки, и повесил одежду. Зорон воспользовался этим изобретением, надеясь, что роба и сапоги быстро высохнут. В чужих вещах ему было неуютно.

Чем ближе доктор подходил к широкой двери из двух створок, тем четче становились голоса за ней.

— Передайте Арджану, я недовольна тем, как он меня подставил! — голос тени уже не казался таким пронзительным.

— Кирстен, ну что за ребячество! — это вздохнула Эйлин.