Четырнадцать дней для Вероники (СИ)

— Да как… Уж не обрадовался, ясное дело. Неделю ходил как в воду опущенный, всё из рук валилось, потом немного оправился, но прежним весельчаком так и не стал. Перед своим отъездом, за месяц где-то до беды-то этой, Веронику на улице прямо остановил, сказал, что, мол, неволить её не станет, но, если она передумает, пусть только весточку ему пришлёт. Он сей же час всё бросит и к ней примчит. Записульку ещё какую-то в руку ей пихал, видать, с адресом, да ведьма не взяла, поблагодарила, но сказала, что её слово крепкое и обратного решения не имеет.

Любимая присказка Вероники. По моим губам промелькнула лёгкая ностальгическая полуулыбка, которую я усилием воли погасил прежде, чем остроглазые тётки успели её заприметить.

— А больше никто к ней не сватался?

Женщины не сговариваясь расхохотались.

— Скажете тоже, господин инквизитор, — фырча от смеха, выдавила Белянка. — Она же ведьма, девица самая непотребная, у гулящей и то больше шансов замуж выйти да приличной дамой стать!

Я так и вскинулся, словно боевой конь, заслышавший сигнал к атаке. Девица, значит, непотребная, хуже гулящей?! Что же вы, как напасть какая приключится, сразу к этой непотребной бежите, слёзы с соплями по лицу размазывая?! Или пока нужна, так хороша, а потом вон из дома и жизни, точно мусор?! Я медленно, с шипением выдохнул через плотно стиснутые зубы.

— Чавой-то это вы, господин инквизитор? — опасливо вопросила Смуглянка, бочком отодвигаясь от меня и выставляя вперёд свою подружку.

— Ещё не оправился после проведения ритуала, — буркнул я, красочно представляя, как развеиваю двух мерзких тёток пеплом.

— Может, вам прилечь? — сердобольно пролепетала Белянка и даже руку ко мне протянула погладить, да не насмелилась. — Стоит ли себя трудить, ведьму через десять дней всё одно сожгут, больше-то некому насылать такую беду на нас.

Я опять выдохнул, беря эмоции под контроль.

— А что стало с кузнецом?

— Каким это? — Смуглянка, предчувствуя сплетню, жадно подалась вперёд, чуть покрасневший от возбуждения кончик её курносого носа слегка подрагивал.

— Видимо, господин инквизитор про Бадьку говорит, ну, помнишь, который Веронику в кустах тискал, — радостно, словно свет ведает, какую благую весть сообщала, протараторила Белянка.

— А-а-а, — разочарованно протянула Смуглянка, — это… А я-то думала…

— Так что с ним стало?

Женщины переглянулись, ответили разом:

— Да ничего, сгинул в чёрный мор одним из первых. Мы ещё удивились, вроде здоровый мужик, а три дня всего и прохворал.

Получается, кузнец после нападения на Веронику жил ещё минимум четыре дня. Очень интересно. Проклятия, которые насылают рассерженные ведьмы, действуют моментально, но, может, тут какая-то особенно изощрённая была формулировка? Эх, какая досада, что Вероника не желает со мной разговаривать, ведь это же в её интересах! Или, может быть, она знает, что виновна, потому и молчит?

— Кто из владеющих магией остался жив после эпидемии?

Дамы растерянно пожали плечами и снова ответили одновременно:

— Да только травница одна. Провидец ещё в день вашего приезда удавился, не смог, бедолага, потерю магии да зрения с речью перенести.

Очень интересно. И подозрительно, ведь магический дар не появляется у слабых телом и духом, он выбирает самых стойких, способных держать удар. А может, провидец что-то знал, и от него предпочли избавиться? Тогда это точно не Вероника, ведь к моменту смерти провидца она была уже в тюрьме. Правда, у неё могли остаться сообщники, такое тоже не исключено. Я небрежно поинтересовался, где проживает травница, задал ещё парочку вопросов исключительно для отвода глаз и, почтительно поцеловав руки заалевшим от смущения и даже онемевшим от неожиданности женщинам, прогулочным шагом направился прочь от колодца.