Четырнадцать дней для Вероники (СИ)

Больше всего на свете мне хотелось направиться прямиком к травнице, но делать этого, определённо, не стоило, ведь, если кто-то, заметая следы, избавляется от возможных свидетелей, жизни травницы и так грозит немалая опасность. А мой визит и вовсе может стать для неё роковым. Эх, жаль всё-таки, что провидец умер, он мог бы о многом рассказать, причём не только уже свершившемся, но и грядущем. Конечно, он лишился зрения и речи, но наверняка можно было найти способ общения с ним. А травница… С точки зрения магии эта категория самая слабая, их сил хватает лишь на простейшие обезболивающие заклинания да усиление действия отваров и прочих настоев. Зато травницы, в отличие от всех прочих, весьма наблюдательны и умеют делать далеко идущие выводы не хуже инквизиторов. Правда, если она лежит бесчувственной колодой, не способной даже веки приподнять, толку от неё не будет никакого. Ладно, на месте разберёмся, что к чему. Я невольно проследил взглядом за худощавым пареньком в просторной, явно с плеча рослого и крупного мужчины одежде и задумчиво застыл на пороге кузни. А что, если попробовать исцелить травницу огнём дракона? Я потянулся к спрятанной на груди склянице и досадливо цокнул языком, вспомнив, что подаренный язык пламени уже потратил на Веронику, а новый Эрик сможет мне подарить не раньше, чем через три дня, когда луна новая родится. Ну что ж, значит, пока обойдёмся, а дальше видно будет. В конце концов, если травница сразу не померла, значит, сможет и ещё три дня потерпеть.

— Вы, господин инквизитор, заходите али как? — с плохо сдерживаемым нетерпением окликнула меня невысокая, крепкая женщина, на которой длинный кузнечный фартук смотрелся на удивление уместно, как и заткнутые за пояс клещи.

— Прошу прощения, — я виновато улыбнулся, — задумался.

Женщина коротко кивнула, внимательно глядя на меня живыми чёрными глазами под ровными дугами бровей, уголки чётко очерченного рта время от времени подрагивали. Пожалуй, если бы не эта дрожь и два грубых рубца слева у виска, даму можно было бы назвать безукоризненно прекрасной. Я посмотрел на руки, огрубевшие, покрытые многочисленными следами от ожогов, ссадинами, но при этом сохранившие изящную форму и явно аристократическую тонкокостность. Хм, такую даму уместнее было бы увидеть в бальной зале, в крайнем случае, на женской половине богатого купеческого дома, но уж никак не в прокопчённой кузне среди тяжёлых молотов и обрезков железа.

— Хотите что-то заказать? — женщина спрятала под низко надвинутый чепец упавшую на плечо чёрную пушистую прядь. — Я могу выполнять кузнечную работу любой степени сложности.

— Не женское это дело — молотом махать.

Я сказал эти в общем-то банальные и не очень приятные слова с лёгкой улыбкой, но женщина моего веселья не разделила, наоборот, нахмурилась, плечами сердито передёрнула, ответила резко, не тая злости:

— А что мне ещё оставалось делать, когда эта ведьма проклятая моего мужа со свету сжила да двух ребятишек за ним следом утянула?! Суму на шею вешать да по добрым людям начать побираться?!

Ага, теперь понятно, что это за чаровница черноокая. А у кузнеца-то покойного губа была не дура, вон какую кралю себе в жёны взял. Что ж, продолжим разговор, с каждой минутой становящийся всё более интересным.

— Так ведь не просто так с вашим мужем беда приключилась. Люди говорят…

Черноокая вдова кузнеца так и взвилась, так и забушевала, словно факел в бочку с порохом воткнутый:

— Что они говорят, что?! Брешут всё, вот! Эта ведьма сама виновата, голову моему мужу кружила, по сто раз туда-сюда мимо кузни шныряла, как же, дела у неё важные да спешные! Ха, знаем мы эти дела! Раздразнила мужика, распалила его, присушила, ведьма проклятая, покоя лишила, а напору не уступала. Брезговала, цаца такая, в постель к кузнецу ложиться! Мне с ним кувыркаться не зазорно, а этой принцессе, видите ли, не по чину кавалер оказался!

Ого, вот это страсти кипят в тихом да сонном городишке!

— Так вы что же, готовы были, — я замялся, пытаясь быть максимально деликатным, — закрыть глаза на измену мужа?

Вдова насмешливо фыркнула, глянула на меня как на слабоумного:

— А что мне, жалко что ли? Чай, с неё не убудет, да и у него ничего не отвалится. Бадигур у меня муж во всех смыслах слова сильный был, одной мне с ним тяжко приходилось, так я никогда не возражала, когда он свой пыл у других усмирял. А эта… тварь… Убила моего мужика, да ещё и деточек извела, не понравилось ей, видите ли, что Бадя мой её по-простому в кусты потащил, а не на ложе королевское возвёл!

Я даже губу прикусил, чтобы не сказать, что настолько простое обхождение мало кому нравится.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее о том дне.

Женщина лицо ладонями крепко растёрла, из стоящей в углу бочки зачерпнула водицы, шумно попила, ладонью рот вытерла и выдохнула хрипло, устало, уже без прежнего запала:

— Да что рассказывать… Поссорились мы в тот день, приколотил он меня малость. Я детей собрала, к травнице ушла, а в вечеру аж запекло всё у меня в груди, аж затрясло всю, так захотелось мужика своего увидеть.