Четырнадцать гениев, которые ломали правила.

Де Сада называли «единственным писателем всех времен и народов» за «точность», «правдивость» и «достоверность» описания людских страстей. Впервые он получил широкое признание в 1834 году, когда слово «садизм» было включено в список слов, данных в «Универсальном словаре». Полвека спустя Крафт-Эббинг придал имени де Сада психологическую значимость, введя в обиход слово «садомазохизм». Британский писатель Алджернон Чарльз Суинборн внес свой вклад в формирование более позитивного представления об этом человеке, назвав де Сада самым влиятельным писателем современной истории. Он был очень щепетилен в своем определении де Сада как человека, «насквозь видевшего богов и людей». Французский писатель Ги де Мопассан был настолько покорен произведениями маркиза, что назвал свою подъездную дорожку «Авеню де Сада». Его коллегу по цеху Густав Флобер признал де Сада «ультракатолическим писателем», поскольку тот сосредоточивался на таких святынях Римско-католи-

ческой церкви как распятие, четки и статую девы Марии. Де Сад жил в эпоху Просвещения и был антитезой этого пуританского периода, когда догматы церкви стали неприкосновенны.

Ирония репутации маркиза как разрушителя в том, что на короткий период после Французской Революции он стал судьей и рисковал своей жизнью и безопасностью, будучи слишком снисходительным к своим прежним смертельным врагам. Он поистине являлся человеком, верившим в честность истины любой ценой, включая и собственную свободу. Де Сад был пацифистом, настроенным против смертной казни и отказывался отправлять на смерть кого-либо, хотя его собственную страсть возбуждала именно боль. Этот человек, который был в сущности погублен родственниками жены, во время Террора рисковал своей свободой, защищая их.

Саморазрушение

Де Сад находился в оппозиции всему миру. Тот факт, что он знал, что власть внешняя есть проявление внутренней энергии, доказывает цитата из его биографии, написанной Морисом Левером: «Собственная нетерпеливость вызывала в Донатьене трепет, потому что он видел в этом отражение своей власти» (Левер, 1993). Его потребность в соблазнении погубила его. Де Сад никогда не мог обуздать свою страсть к новым сексуальным приключениям, поскольку являлся пламенным гедонистом. В сравнении с этой движущей силой все остальные стороны его характера просто бледнеют. Все поступки этого человека грубо уничтожали всякую возможность нормальной жизни. Такова природа власти и влияния, предопределяющая саморазрушение. Хотя и под следствием, но свободный, он не утерпел и тайком прокрался в Париж, что кончилось его арестом и заключением в тюрьму.

Каждый раз, когда проблемы де Сада с законностью были близки к своему разрешению, он создавал себе новые. В качестве иллюстрации этого утверждения рассмотрим его поведение после освобождения из тюрьмы, откуда он вышел 2 апреля 1790 года после четырнадцати лет заключения, когда письма короля потеряли законную силу.

В течение десяти лет маркиз оставался свободен и вел себя как образцовый гражданин. Но де Сад не мог не писать о своей религиозной вере и правах человека. В 1795 году он опубликовал «Алину и Валькора», где изложил свои взгляды следующей фразой: «Религия есть не что иное, как орудие тирании... Свергнуть королей, не затронув религиозного культа, это все равно что отрубить только одну голову гидры». Он продолжал превозносить добродетели разума и рационального поведения, в ущерб себе. Но де Сад не мог и не желал вести тихую жизнь: «Если атеизму требуются, скажем так, мученики, то я готов пролить за него кровь». Робеспьер поймал автора на слове и попытался обезглавить его, но, когда де Сад уже стоял у подножия эшафота в ожидании смерти, Робеспьер пал.

Самовыражение через литературу — последний гвоздь

В 1791 году де Сад опубликовал явно порнографический роман «Джастина». Он сделал это чисто из материальных побуждений, чтобы заработать на жизнь. Затем в 1797 году последовала «Джульетта» — философское выражение потребности маркиза в сексуальной свободе. Хотя де Сад опубликовал эти книги ради денег, также справедливо будет сказать, что этот бунтарь никогда не отказывался от своего стремления разоблачать лицемерие.

8 января 1794 года его издатель Жирар был гильотинирован за продажу «Джастины» и других подобных произведений. Де Саду следовало бы насторожиться, но он отнес это на счет Террора, а не на счет отвращения общества к подобному материалу. Он написал «Джульетту», совершенно пренебрегая моральным климатом Франции восемнадцатого века. Эта книга самым грубым образом задела чувства Комитета, правившего страной в 1797 году. К 1801 году к власти пришел Наполеон, а его лейтенанты не собирались позволить де Саду спокойно жить на свободе и писать порнографические книги. Чиновники считали его человеком большой развращенности и извращенности. Он был арестован в семнадцатый и последний раз по обвинению в порнографии.