Четырнадцать мгновений бармена

— Что-что? — решил пошутить я. — Сердце, сосуды…

— Да нет! — усмехнувшись, отмахнулся клиент. — Вы знаете, я всегда завидовал писателям. У них есть слова. Это их кисти. Их карандаши. Их инструменты. Они могут описать, практически, всё! У нас — у художников — всё несколько сложнее. Нам нужно видеть или, хотя бы, представлять то, что мы изображаем. А как представить то, чего не видишь? Например, как изобразить человеческую душу? Вы сейчас, конечно, можете задать в гугле и вам выдаст пару тысяч картинок, но это всё не то. Это — абстрактные образы того, что человек когда-либо видел. А я мечтаю и надеюсь, что когда-нибудь достигну такого мастерства, что смогу изобразить реальную душу человека. Без какой-либо абстракции или ещё чего-то. Просто — голая душа. Вот тогда-то я и пойму, что я уже точно мэтр карандаша. Пусть я уже буду известным, например, буду зарабатывать прилично, но это — ничто по сравнению с реальной картиной души!..

— Тебе бы в философы податься, — усмехнулся я.

— Изобразительное искусство, как и любое искусство, — это всегда философия. Просто она разная. Да и зачем её различать? Можно же творить что попроще. Что попонятнее. Это удобно и доход хороший приносит. Просто сейчас так модно… пройдёт когда-нибудь…

Он снова глотнул вина и продолжил что-то шуршать у себя в скетчбуке, пока я отвлёкся на новый заказ.

Когда я налил очередному гостю, художник уже направлялся к выходу, оставив на стойке пустой бокал, под ножкой которого лежало несколько купюр и небольшой лист бумаги. Это была страничка из его скетчбука. Я поднял бокал, сложил деньги и перевернул страницу. На обратной стороне был небольшой, но очень добротный эскиз человека. Там был изображён я….

Ангел с красными руками

Посвящается Е.В.Поповой

Непредвиденные ситуации в нашем заведении случались достаточно редко. Бывало, конечно, что мужики по-пьяни подерутся или к женщине какой пристанут, но это быстро пресекали. К тому же таких буйных посетителей у нас было совсем не много.

Однако это ещё привычные ситуации. Такое случается и в каких-нибудь элитных дорогих ресторанах, чего уж греха таить.

А вот когда человеку становится плохо… я имею в виду, совсем не хорошо — чуть ли не до смерти…

Передо мной сидела молодая девушка, лет двадцати, может чуть старше; в чёрном пиджаке и брюках, в белой рубашке со стойкой-воротником. Должен признать, что она была довольно симпатичная — карие глаза, устало смотрящие в стол, длинные светло-русые волосы, раскинувшиеся на плечах и немного заострённый подбородок, из-за чего форма её лица казалась несколько иначе, чем у обычных людей.

Несмотря на свою красоту и кажущуюся хрупкость она выпивала уже третий стакан «Ксенты»5, не закусывая, но выглядела совершенно трезвой. Её выдавал только уставший взгляд, что тупо смотрел то на стойку, то на дно стакана, который я ей любезно наполнял, про себя переживая, как бы ей плохо не стало.

Тем не менее, худо сделалось не ей, а какому-то мужчине за столиком, в кругу большой компании. Я увидел, как он тупо свалился с дивана на пол, а к нему подскочили те, кто с ним был рядом. Сразу же послышались звуки возни, суеты и возгласы о помощи.

Девушка, сидящая передо мной, молча допила свой абсент и, не успел я и глазом моргнуть, как уже сидела на корточках рядом с упавшим и что-то быстро говорила, попутно расстёгивая верх его рубашки. Она сама уложила его на бок, подложив под голову снятый с него же пиджак. Затем подбежала к моей стойке и, ничего не говоря, вынула из ведра со льдом бутылку вина, которую приложила к животу мужчины. Я ничего не понял, но противиться не стал. Видно было, что девушка знает, что делает.

Скорая приехала минут через десять. Упавшего стали выносить на носилках. За ним последовали и его близкие. Ушла с ними и она…

На следующий день эта же девушка снова появилась в нашем баре. На ней был всё тот же костюм, а глаза ещё более уставшие.

Она села за стойку и вновь заказала «Ксенты».

Когда первый бокал был опустошён, а я наливал второй, то я спросил:

— А что вчера с тем парнем случилось?

Девушка залпом выпила очередной бокал. Зажмурилась. Глубоко вздохнула. Затем открыла глаза, которые были уже красными от алкоголя и недосыпа, и сказала слегка сиплым голосом:

— Внутреннее кровотечение открылось.

Несколько секунд она молчала, смотря как я снова наполняю её бокал, а затем взяла его в руку, глядя на зелёную жидкость внутри и продолжила:

— У него печень больная, а он, дурак, перепил вчера. Вот результат. Четыре часа оперировали его.

— Так это вы оперировали его?.. — поинтересовался я.

Она снова опустошила бокал залпом и тут же ответила:

— Да. Его отвезли в больницу, где я работаю. Я и оперировала. А потом ещё четверых за день… Мы же с ним в полночь закончили где-то. Ну, сегодня, то бишь. Новый день. А дальше ещё эти четверо были…

— Вы, вижу, устаёте…, — сочувственно произнёс я.

— Вы не представляете насколько, — выдохнула она и опустошила очередной стакан.

— Вам плохо не станет от такого количества? — учтиво спросил я.