Четырнадцатый апостол

«О беспечный бог простыней и заспанных маршруток…»

В. Брюсову

О беспечный бог простыней и заспанных маршруток,
Муравьиных, усталых дней, чьих-то сальных шуток,
Барабанов дождей, бьющих в гроб, и чужего веселья,
Когда пуля приложит в лоб, это новоселье?
Обложных, кучевых облаков, как обшлагов, до края,
Вся трефовая тяжесть оков и петля у сарая,
Так нелепо взросление рифм, когда пьяный апостол
Переходит последний риф, мордой о стол!
Тень вылизывает по чужим углам капли снов и блуда.
Если б принял тогда ислам, жил бы Будда.
Это певчая скрипка в твоих руках, по другому не будет,
До тебя горели в кострах такие люди!
И сейчас, прогоняя страх, ночью ангелы ходят по двое.
Смерть светла, но в её устах – волки воют…

«О беспечный бог простыней и заспанных маршруток…»

Я учусь жить с этим гвоздём в левом виске,
Привыкая сжимать пальцы и не скулить от боли.
Карабкаться вверх, над пропастью, на волоске,
Держась лишь смешным подобием силы воли.
Потому что никому не надо знать. Это моё.
У каждого в сердце есть свои дыры и каверны.
Бывает, что на излёте душа, задыхаясь, поёт
Последнюю песню. Оно того стоит, верно?
Но можно не петь. Мычать сквозь разбитые губы
Одну мелодию о том, что не надо бояться.
Что только с самим собой стоит быть грубым,
Бить кулаком в зеркало, как в маску паяца.
Пусть не так поймут, не оценят, не их дело.
Я свой путь не желаю никому из любых врагов,
Я при всех признаю сердце своё пустотелым,
Я признаю себя сразу вместилищем всех грехов!
Я пойду, куда скажут, и, шею склонив на плаху,
Перекрещусь перед всем народом на Лобном месте,
Я порву свои вены махом, как рвут рубаху,
Поклонившись могиле, словно желанной невесте!
Вы этого ждёте, люди? Ухода? Навек? Трагично?
Под аплодисменты и значимых премий гроздь?
Но в целом, вы правы, конечно, не надо о личном.
Я жду пока смерть зубами выдернет гвоздь…

«Ты на выдохе перешагиваешь мои стихи…»