Чикагские гангстеры могут отдыхать

Я огляделся, что бы такое пнуть для шума, но ничего подходящего не увидел. Попробовал колотить ногами по земле, но только обрызгал себя до ушей. Мне стало ужасно обидно и стыдно за свою неловкость. Но потом я подумал о Семене - возможно, ему ещё хуже. Я постарался думать о чем-нибудь другом.

И сразу вспомнил младшего лейтенанта Ухина, которого мы оставили беспомощным, связанным у дороги. Правда, рот мы ему не затыкали, но кого он мог там дождаться? До кого докричаться? Ему, должно быть, совсем плохо: он там сидит связанный с самого вечера вчерашнего. И решил я, как освобожусь, сразу съездить его проведать. Не думаю, чтоб его могли найти там. Да если и найдут, никому не придет в голову устраивать на том месте засаду. Кто подумает, что бандиты, ограбившие банк, вернутся вдруг к связанному милиционеру?

Но чтобы добраться до Ухина, необходимо сначала освободиться самому. И тут я услышал тихие шаги за домом. Шаги не слишком уверенные, но направлялись они в мою сторону.

Я напрягся, подтянул ноги, собираясь нанести ими удар по противнику. Склонил голову набок, закрыл глаза, притворясь, будто без сознания, но из-под опущенных век наблюдал.

Из-за угла появилась фигура человека. Сначала я подумал, что он очень пьян, так его мотало. В руке он держал какой-то предмет. Какой именно, я отсюда не разглядел. Человек направился прямо ко мне. Подошел, склонился... Я собрался уже двинуть его ногами, но открыл глаза и узнал Семена. Он стоял надо мной, сжимая в руках монтировку. С него ручьями стекала вода, и он трясся ещё больше, чем я. Лицо было залито кровью.

Он тяжело опустился на колени, кое-как выковырял у меня изо рта мячик непослушными пальцами, потом стал развязывать веревку, но ничего не получилось: пальцы не слушались, так он окоченел. При этом он жутко ругался.

- Семен, брось ты на хрен эти веревки, беги в дом, узнай, что с Мишаней и Ниной.

Он посмотрел на меня, как видно, не все ещё понимая, потом кивнул, еле встал, нашарил монтировку и, качаясь, пошел в дом. Через три минуты зажегся в комнатах свет, на улицу выскочили Мишаня с Ниной, они быстро освободили меня от веревок и потащили в дом: ноги у меня настолько окоченели, что я их почти не чувствовал.

Несмотря на бурные протесты, с меня буквально содрали всю одежду и впихнули в одних плавках под горячий душ, где уже стоял трясущийся Семен. Мы оба имели довольно жалкий вид. Правда, мне хоть ничего не повредили, а у него оказалось сильно разбита голова с правой стороны. Со лба был буквально содран кусок кожи, на виске темнела большая ссадина, под глазом наливался здоровенный кровоподтек. Сильно ему досталось!

- Тебе надо рану обработать, - стуча зубами, сунулся я к нему с советом.

- Ппп... Потом-м-м... - еле выдавил он из себя, колотясь в ознобе.

Я сам замерз не меньше, но не так трясся. Может, у него это от травмы еще. Мы долго отогревались под душем, потом оделись в сухое и вышли. За наше отсутствие явно что-то произошло. Мишаня и Нина как-то странно заискивали перед нами, старались во всем угодить. Но казалось, они чего-то не договаривают, пряча глаза. Они напоили нас горячим чаем, после чего Семен, отставив кружку, спросил:

- Мишаня, говори прямо, что случилось?

Мишаня сделал сначала изумленно-наивное лицо, но у него это плохо получалось, и, виновато оглядываясь на Нину, он выдавил со вздохом:

- Значит так вот...

И замолчал. Семен не на шутку рассердился:

- Что значит так вот?! Говори ты толком!

- Ты только это, - обеспокоился Мишаня, - не волнуйся ты так, пожалуйста. Ты успокойся. Ничего особенного.

- В каком смысле - ничего особенного? Ты про что это, а?

- Про деньги, - выдохнул Мишаня.

- ...?

- Украли их, - ещё более горестно вздохнул он.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Я лишился дара речи. Мы, как приехали, разобрали все мешки. В нескольких из них оказались деньги старого образца, их куда-то переправляли. В одном мешке находилось триста тысяч американских долларов, в другом - подлежащие уничтожению ветхие и рваные купюры, ещё в одном смешанная валюта Украины, Белоруссии и ещё каких-то бывших союзных. Кроме того, мы насчитали один миллиард шестнадцать миллионов денег рублями.

Валюту и рубли мы уложили в большой чемодан, найденный здесь, на даче, - что поместилось, а оставшуюся часть запаковали в две сумки, где раньше у нас хранилось оружие и боеприпасы.

Не веря его словам, мы бросились наводить ревизию, хотели, видно, убедиться собственным глазами.

Ну что сказать... Мы и убедились. Никому ненужные мешки со старыми деньгами, с валютой бывших союзных республик и мешок с ветхими деньгами стояли целехонькие на месте. Остальное исчезло.

Вот это был удар! За несколько дней мы совершили два преступления. Да таких, что и одного бы хватило на всю оставшуюся жизнь. А мы? Нас дважды ограбили, как школьников, без стрельбы, без шума, без головоломных проектов и жертв. Ну подумаешь, настучали по чайнику.