Чили: анатомия заговора

Армию в Латинской Америке иногда рассматривают как институт, стоящий над партиями, как "сверхпартию" ("суперпартидо"). Этот термин выражает то представление о роли вооруженных сил в политическом процессе, которое вот уже на протяжении длительного времени широко культивируется среди военных. В большинстве стран региона в армии видят гаранта стабильности государственных институтов, силу, призванную "предотвращать междоусобицы, не допускать, чтобы страна распалась или оказалась в состоянии хаоса или анархии". Кроме гаранта порядка армия присвоила себе и вторую функцию — роль арбитра в политических конфликтах или при переходе власти из одних рук в другие. Поскольку конституционная власть, по утверждению авторов этой концепции, не всегда способна обеспечить должный порядок и стабильность (так как она в конечном счете отражает не общенациональные, а групповые интересы партий, борющихся между собой), делается вывод, что только армия, свободная от фракционности и являющаяся общенациональным институтом, вправе и обязана в "момент смуты" вмешаться, не участвуя в борьбе, а лишь охраняя нормальное течение общественной жизни, контролируя соблюдение политиками "правил игры"²³.

Анализ военных переворотов, совершенных в Латинской Америке после 1930 года, показывает, что значительное число переворотов носило правый или крайне правый характер. Источником антикоммунистических настроений офицерства в латиноамериканских странах является, как показали исследования, прежде всего упорно насаждаемая боязнь того, что с приходом к власти левых сил армия якобы будет ликвидирована и заменена рабочей милицией. Таким образом, консервативно настроенная часть офицерства опасается, что в результате народной революции будет уничтожена система, органической частью которой является существование привилегированной военной корпорации[3].

Когда дело принимает нежелательный оборот, крупная буржуазия и иностранные монополии, стремящиеся подавить борьбу трудящихся за свои права и социально-экономические интересы, делают ставку на установление "сильных режимов", передачу власти в руки военщины. Если в первые послевоенные годы империализм США видел в армиях латиноамериканских стран лишь придаток собственной военной машины и им отводилась в основном роль профессиональных охранителей внешних рубежей так называемого "свободного мира" от "международного коммунизма", то уже с конца 50-х годов политическая активность правых военных кругов стала рассматриваться как опора в защите корыстных интересов США в этих странах и как фактор "стабильности" угодных Вашингтону режимов.

Добиваясь распространения своего влияния на военных, Соединенные Штаты исходят из того, что в борьбе за власть армия, даже при ее разнородной политической ориентации, — это единственная реальная сила, вооруженная и хорошо организованная, управляемая из одного центра, располагающая собственной разведывательной службой. Известно, например, что, настаивая на необходимости усиления связей с военными кругами стран Латинской Америки, министр обороны США М. Лэйрд заявил: "Я полагаю, что для нас очень важно не упускать из виду тот факт, что во многих латиноамериканских государствах военные являются единственной сплоченной группой и 24 что значение их очень велико"²⁴.

70-е годы были отмечены дальнейшим расширением участия вооруженных сил в общественной жизни государств Латинской Америки. В политическом плане армия превратилась в важнейшую силу даже в тех странах, которые до недавнего времени считались чуть ли не образцами "представительной демократии" на континенте. Именно в этом кроется причина той исключительно высокой заинтересованности, которую обнаруживает империализм США в сближении с представителями военных кругов в латиноамериканских странах и включении их в сферу своего влияния.

Интерес к армиям стран Латинской Америки как к силе, которая должна противостоять внутренним демократическим движениям, прежде всего повстанческим, представляющим угрозу для сложившейся там политической и экономической структуры, к силе, направленной против правительств, стремящихся проводить независимую политику, стал заметно возрастать в США с начала 60-х годов. Важная роль в решении выдвинутой правящими кругами США задачи повышения способности армий латиноамериканских стран вести эффективную борьбу с революционно-демократическими выступлениями народов этого региона отводилась, как уже говорилось, программам военной помощи, объем которой возрастал из года в год. Газета "Нью-Йорк таймс" писала: "Политика Вашингтона ясна. Продавая оружие, он преследует цель завоевать друзей и приобрести влияние среди офицерства в латиноамериканских странах, ибо военные почти всегда в состоянии поставить любое правительство у власти или свергнуть его…"²⁵.