Чилийский поэт

Внимание Гонсало привлек сборник рассказов Реймонда Карвера «Собор», и он прочел первые фразы рассказа «Это похоже на глупость», который помнил в подробностях, ибо зачитывался им не меньше пятидесяти раз. Конечно, он мигом вспомнил этот текст и подумал: а ведь восхитительно и нелепо читать стоя, как бедный студент, поскольку в такие магазины обычно ходят, чтобы найти непрочитанные книги или те, которых нет в домашней библиотеке. Однако у него «Собор» имелся с девятнадцати лет – хотя он успел несколько раз поменять жилье, но не забывал прихватить с собой эту книгу. И когда покинул Чили – почти без книг, – тоже взял этот сборник и даже «продублировал» его: одной из первых покупок в Нью-Йорке стало американское издание из магазина «Макнэлли Джексон». Он хорошо помнит, как сидел перед фонтаном на Вашингтон-сквер и впервые читал эту историю в подлиннике, на языке Карвера. И пришел к выводу: несмотря на то что обычно ему не нравились художественные переводы на официальный испанский, название «Это похоже на глупость» – более точное и красивое, нежели оригинальное «Маленькая хорошая вещь» («A Small, Good Thing»).

Гонсало захотелось осилить какой-нибудь роман или сборник рассказов, тем более что его не тянуло на поэтические произведения. Точнее, сейчас ему просто влом было покупать книгу стихов, поскольку они – предмет его изучения, а желание трудиться улетучилось. Была еще и второстепенная причина, которую Гонсало хотел бы считать таковой: он боялся убедиться в том, что единственный экземпляр его «Парка Воспоминаний», оставленный в этом магазине шесть лет назад, пылится там до сих пор. И все же, не устояв перед соблазном, посмотрел в сторону отдела поэзии, однако с такого расстояния не смог различить тонкий белый корешок своего творения среди множества подобных. Уж пусть лучше так, решил Гонсало, лучше не знать судьбу книжонки, – и он было собрался продолжить чтение рассказа Карвера, как вдруг заметил, что за ним следит парнишка-продавец. Гонсало ответил ему беззаботной улыбкой, но стоило вновь уткнуться в Карвера, как черты мальчика отчетливо проявились в памяти.

Он не виделся с Висенте с того самого дня, когда с пылающим лицом покинул дом Карлы. Все было так ужасно, что Гонсало показалось своевременным, логичным и закономерным уйти без лишних церемоний, громко хлопнув дверью. Тем не менее он поднялся в комнату Висенте, чтобы попрощаться. Явился, держа в руке тяжелый потрепанный чемодан, в котором лежали наспех собранные вещи, что выглядело, конечно, глупо, надо было оставить его внизу, у двери. И еще было неправильно смотреть в лицо ребенку слезливыми глазами, понимая, что расплачешься, как только заговоришь с ним, – но у Гонсало не было времени подготовить более достойную сцену. Он молча смотрел на Висенте, словно фотографируя на память: футболка «Colo»[53], шорты до колен, босоногий, с длинными волнистыми волосами и недавно появившимся рыжим пушком на лице – перспектива усов и бородки еще не обозначилась. Висенте сидел на полу, собирая конструктор «Лего», – явно наспех, потому что в двенадцать лет он, понятно, давно не играл с «Лего», но, услышав крики внизу, достал из шкафа старенькую коробку с разноцветными пластмассовыми деталями. Идеальное занятие, чтобы пережить внезапную сцену, находясь взаперти. До мальчика долетали возгласы, шокирующий плач взрослого мужчины, и все это казалось ему таким же нереальным, как некоторые фразы, которые Висенте не хотел слышать, но к которым вынужденно прислушивался. Он продолжал что-то мастерить из конструктора – какой-то небоскреб или толстый ствол дерева без веток, – и поглядывал на неудачно расположенную, под наклоном, подставку, придававшую объекту еще и вид головоломки. Впрочем, ему не было ни грустно, ни страшно. Пока что эти крики лишь означали, что ему нельзя спуститься вниз, что просто стал недоступным стакан шоколадного молока или батончик с хлопьями. Уже потом, подталкиваемый желанием разобраться в недавнем прошлом, Висенте придумал, что предчувствовал неизбежную разлуку взрослых, ведь отношения между его матерью и Гонсало явно не ладились. Но это неправда. Он лишь понимал: что-то случилось, видимо, серьезное или необычное, но в тот вечер не был способен догадаться, что же за этим последует.

Мальчик почувствовал присутствие Гонсало и догадался, что тот смотрит на него с двухметрового расстояния. Казалось, Висенте избегает его взгляда, но он, скорее, опасался, что, подняв глаза, не увидит отчима, ведь иногда мы уверены в чьем-то присутствии, а когда оглядываемся вокруг и убеждаемся, что здесь никого нет, нам становится так обидно. Через пять секунд Висенте убедился, что Гонсало действительно там – и что в руках он держит чемодан. Пасынок вдруг все понял и в то же время не понял ничего.

После отчим произнес что-то такое, что довольно трудно изложить без дополнительных ухищрений – надо представить себе медленный, церемонный ритм фразы, которая стала и вопросом, и утверждением. Возможно даже, скорее утверждением, чем вопросом: