Чилийский поэт

Марта повторила эту фразу трижды и подошла так близко, что Прю почувствовала в ее дыхании запах кофе, шоколада или кофе с шоколадом, а может, и зубной пасты. Прю не дрогнула, но взглянула на Бена в поисках помощи или хотя бы намека на соучастие. Ее быстрый взгляд просил чего-то вроде: «подскажи, что мне делать», или «как мне с ней себя вести», или «твоя кузина рехнулась», или «я теряю контроль над собой». Однако Бен пододвинул стул и сел в углу комнаты, чтобы наблюдать за ними. Он вполне мог бы делать это лежа на диване, поскольку передвигать стул в конкретное место было так же бессмысленно, как и не вмешиваться в возникший конфликт. Бен глядел на двух женщин так же невозмутимо, как обычно смотрел в телеэкран. А Марта повторяла свою фразу снова и снова, максимально приблизив свой рот к лицу Прю, которая подумала о необходимости защититься, причем единственным способом – ударив Марту.

Однако первой нанесла удар Марта: она толкнула Прю и трижды пнула упавшую. Ее движения походили на детские или на приемы неумелого каратиста, впервые посетившего занятия и пытающегося подражать тренеру. Прю мгновенно вскочила на ноги. Замешательство и обильные слезы не помешали ей умоляюще посмотреть на Бена, который спокойно сидел и взирал на них, будто наслаждаясь своим удобным местом в первом ряду зала.

И тут Марта снова толкнула ее. Прю вытянула руки и схватила Марту за лодыжки, чтобы сдержать ее; она не пыталась причинять боль, но двоюродная сестра Бена упала на пол, и тогда-то он вскочил и в ярости бросился к ним.

– Ну-ка, отпусти ее. Если ударишь мою сестру, будешь иметь дело с моей семьей, – заорал Бен. – Ударив мою кузину, ты ударишь всю мою семью, всех моих родственников. Ты же не хочешь сделать меня сиротой.

– Я ее не била и не собираюсь бить. Просто не хочу, чтобы она била меня.

– Немедленно отпусти ее и ложись на пол, – велел Бен.

Прю тотчас же подчинилась.

Пока Бен зачем-то повторял свой приказ, Марта принялась пинать Прю в живот, в ноги и ягодицы. А Бен не вмешивался, ограничившись присутствием при данной сцене, словно ему поручили обеспечить избиение. Прю уже не плакала и даже не вскрикивала, опасаясь, что сильнее разозлит напавшую. Потом Марта сама упала на пол в слезах, и Бен наклонился к ней, чтобы обнять и утешить свою кузину.

Прю выскочила из дома и помчалась к Проспект-парку, а потом продолжала бежать, не останавливаясь, обогнав даже нескольких тренировавшихся спортсменов. Выскочила из парка в сторону площади Гранд-Арми-Плаза и минут пятнадцать бесцельно брела по улице, пока не решила найти убежище в супермаркете, где почти залпом осушила чашку горячего кофе вместо ледяной воды. Только тогда, с обожженным горлом и ощущением очищающей кислоты в желудке, она решилась позвонить Джесси. И осталась в магазине, ожидая подругу.

Джесси пришлось успокаивать Прю до конца дня, ночью и в следующие несколько недель и даже месяцев, которые ее подруга провела практически взаперти. Прю не захотела обращаться в полицию с жалобой на кузенов и продолжала листать лаконичные посты Бена на «Фейсбуке»[20]

, даже не решившись заблокировать его. Все, кто видел его фотки, наверняка считали его нормальным парнем, внушала она себе в поисках хоть какого-то самооправдания. И решила, что впредь никогда не станет встречаться ни с одним мужчиной, опасаясь, что не почувствует себя с ним в безопасности.

В поисках покоя Прю временно перебралась в комнату Джесси, но вскоре они решили постоянно жить там вдвоем. Словно подростки во время совместной ночевки, они сдвинули свои матрасы и иногда, а потом все чаще и чаще, просыпались в обнимку. Однажды ночью Джесси вошла в ванную и увидела, что Прю удовлетворяет себя фаллоимитатором (классическим оранжевым кроликом, светящимся в темноте), и вызвалась помочь ей. Никто из них прежде не имел связи с женщиной, и теперь обеим очень понравилось. Первый опыт показался им великолепным, невероятно богатым и удовлетворяющим, и обе пожалели, что не попробовали этого раньше. Особенно Прю: иногда, прежде чем лечь спать, она подсчитывала утраченные моменты счастья и перебирала в голове свои неудачные отношения с другими. А вспоминая Бена, ругала себя за то, что не сумела вовремя распознать признаки, которые теперь казались такими очевидными. Прю считала себя слишком глупой, поскольку не сбежала от него вовремя, и одновременно понимала, что, не встреть она Бена, не была бы сейчас с Джесси.

Ей нередко вспоминались синяки на собственном теле, будто так и не исчезнувшие с бедер, ягодиц, голеней, а также мерзкое лицо Марты. Иногда снилось, что они пьют кофе и беседуют о книгах, или, что они девочки-подростки и учатся в одной школе, не зная этого; вот они встретились лицом к лицу в библиотеке, и Марта смотрит на Прю с презрением или улыбается ей.

Почему ей снилась Марта, а не Бен?