Чингисхан

Летописец Цезарь де Бридиа, сам в Монголии никогда не бывавший, но тесно общавшийся с Джованни де Плано Карпини, со слов последнего записал, что среди монголов при затруднительном переходе через горы случались даже случаи каннибализма, причем не стихийного, а вполне организованного: «Наконец, двигаясь постоянно через пустыню еще в течение трех месяцев, он (Чингисхан) приказал, ввиду нехватки съестных припасов, съедать каждого десятого человека из десятки». Впрочем, Цезарь де Бридиа явно отдавал предпочтение «жареным фактам», так что к его сообщениям надо относиться с осторожностью. О трудностях горного перехода он писал так: «…тартары, совершая путь пешком и слабея от голода, нашли кишки или все внутренности некоего животного, достаточно зловонные, которые, как они сами считают, были оставлены прежде, когда они в том самом месте ели; и когда кишки были принесены к Чингисхану, он приказал их сварить, выжавши только большой кал руками, никоим образом не разрывая и не повреждая внутренности. Это и было сделано, и при таких обстоятельствах Чингисхан вместе с прочими, уже почти умиравший от голода, их съел. И с тех пор Чингисхан постановил ничего из внутренностей не выбрасывать, кроме большого внутреннего кала…»

Как бы то ни было, поход Чингисхана в направлении Индии завершился под городом Мультан [116] в 1222 году. «Будучи не в силах вести дальнейшее преследование, он (Чингисхан) повернул назад, разорив и полонив пограничный Хиндусский народ [117] и набрав множество верблюдов и… козлов», – говорит «Сокровенное сказание».

Рашид ад-Дин сообщает о другой причине прекращения похода: «Он (Чингисхан) прошел несколько остановок, когда пришло известие, что тангуты вновь восстали. По этой причине, а также потому, что в пути были труднодоступные горы и непроходимые леса, а климат тех мест был неблагоприятный и гнилой, а вода служила причиной заболеваний, он повернул назад и прибыл в Пешавер, вернувшись со всеми сыновьями и нойонами той же дорогой, по которой пришел».

Даосский монах

Как известно, Чингисхан, несмотря на то, что не получил никакого образования, всегда живо интересовался мудростью покоренных им стран.

Уже выступив на войну с Хорезмом, он распорядился, чтобы к нему привезли знаменитого китайского целителя старого Чань Чуня, прозванного также Горным Дикарем. Этот даос прославился своей мудростью, его называли одним из «семи бессмертных» – то есть одним из семи учеников патриарха даосизма Ван Чунъяна.

Чань Чуня сопровождал благоговевший перед учителем ученик, который оставил очень подробное описание визита старого даоса к Чингисхану.

Чань Чунь отправился в Монголию в начале 1220 года, он пересек страну и направился вслед за Чингисханом к Самарканду. Там его встретил Елюй Чуцай, но Великого Завоевателя в городе не оказалось, так как он отправился в погоню за Джалал ад-Дином в Северную Индию. Встретился монах с каганом лишь в горах Гиндукуша.

Эту встречу описал ученик Чань Чуня – Ли Зичен.

Чингисхан приветствовал мудреца такими словами:

– Другие дворы приглашали тебя, но ты отказался; а теперь пришел сюда за 10 тысяч ли; мне это весьма приятно.

Чань Чунь отвечал:

– Что Горный Дикарь пришел сюда, по повелению Вашего Величества, то воля неба.

Чингисхан был доволен ответом. Он велел монаху сесть и приказал подать ему кушанья. Потом спросил:

– Святой муж, ты пришел издалека; какое у тебя есть лекарство для вечной жизни, чтобы снабдить меня им?

Монах честно ответил:

– Есть средства хранить свою жизнь, но нет лекарства бессмертия.

Чингисхан похвалил мудреца за чистосердечие и прямоту. К сожалению, ученик Чань Чуня ничего не написал о том, дал ли учитель какие-то предписания Чингисхану для сохранения его жизни, но, видимо, разговор у них состоялся достаточно длинный, так как каган сообщил своим близким:

– Чань Чунь три раза объяснял мне средства к поддержанию жизни; я глубоко вложил его слова в сердце; не нужно разглашать их вне.

Он приказал приготовить для монаха две юрты к востоку от ханской и велел Чань Чуню проповедовать свое учение. Чингисхан выделил нойонов, которые должны были слушать и запоминать слова мудреца. Именно так: не записывать, а запоминать, как было для монголов привычнее. Неизвестно, что пытался внушить монголам Чань Чунь, но написал он так: «Пришел я проповедать учение, возвращаюсь попусту». Эту фразу можно понять двояко: попусту – то говорил он впустую, или же отдал все, что знал, и возвращается опустошенным.

На обратном пути из ставки кагана Чань Чуню довелось проезжать через места недавних боев. Он писал: «По сторонам дороги разбросаны трупы; прохожие зажимают носы… Десять лет, на 10 тысяч ли движутся военные орудия; но рано или поздно войска возвратятся и водворится мир».

Впоследствии Чань Чунь еще раз посетил ставку Чингисхана и снова говорил с его нойонами. Но второй раз сам Чингисхан распорядился, чтобы присутствовал писец и вел записи [118].

Последний шах Хорезмийской империи Джалал ад-Дин Мангбурни пересекает реку Инд, спасаясь от сил Чингисхана в битве при Инде