Чингисхан

Итак, в середине 1206 года тысячи посланцев племён собрались у истоков реки Онон. Степная знать явилась туда для избрания своего хана. На равнине, где проходил курултай, собралось несколько сотен человек. Среди них были вожди известных кланов, носившие лестные прозвища (мэргэн — искусный, баатур — отважный, сечен — мудрый и т. п.). Их сопровождали жёны, наложницы, слуги. То был огромный лагерь войлочных шатров, просторный, открытый всем ветрам, шумный и красочный караван-сарай. Все прибыли туда, чтобы присягнуть на верность Тэмучжину, которого сочли наиболее способным держать в руках судьбу многочисленных племён нарождавшейся Монголии.

Вокруг юрт стояли сотни стреноженных лошадей. Кочевники перемещались по лагерю, любовались породистыми скакунами, искусно отделанным седлом или сбруей. Днями напролёт эти пастухи-воины общались, знакомились, завязывали дружеские или союзнические отношения. Соревновались в скачках, борцовских поединках, в стрельбе из лука, обменивались шкурами, ловчими птицами и драгоценностями. Это было подобие большой ярмарки. С наступлением вечера, когда стихали крики животных, люди собирались вокруг костров, чтобы выпить чашу молока или попробовать какой-нибудь хмельной напиток из бутыли, которую выменяли у крестьян или караванщиков. Играли в кости или верёвочку, слушали музыкантов и какого-нибудь бродячего акына, громко певшего эпическое повествование об охоте, диком медведе, скачущем галопом по степи коне.

Исторические источники не содержат никаких сведений о причинах созыва этого курултая. Около десяти лет до того, в 1197 году, Тэмучжин уже был избран ханом частью вождей кланов, включая знатных лиц, которые по своему происхождению сами могли претендовать на это звание. По-видимому, он созвал второй курултай, чтобы обновить свои полномочия и узаконить власть, которой уже фактически обладал. Да и разве мог он, никогда не скрывавший своей жажды власти, не попробовать закрепить её таким торжественным избранием? Поощряемый и поддерживаемый своей роднёй и друзьями, Тэмучжин подошёл к заключительному этапу своего долгого и неуклонного движения к цели. Будучи вторично провозглашённым Чингисханом волей Тенгри, то есть «океанским ханом по воле Вечного неба», он мог поздравить себя с большой удачей.

Если верить хронике, избрание Тэмучжина было обставлено с большой пышностью. Ввысь поднялось священное знамя тук с развевающимися на ветру девятью конскими хвостами. Шаман Кокочу, Небеснейший, лично освятил власть Тэмучжина в ходе грандиозной церемонии. К исходу курултая Чингисхан отметил это событие, в порыве суверенной щедрости раздавая назначения на высокие посты и награды. Преданные ему соратники, заслуженные воины получили роскошные подарки из запасов военной добычи.

У хана были свои сторонники. Отныне у него появились и свои царедворцы. Тем, кто его восхвалял, кто ему льстил, Чингисхан жаловал высокие назначения и дары.

Шаман Кокочу, сделавший ставку на успех хана, получил в подарок то, что попросил в качестве залога своего предсказания, — гарем из тридцати красивых женщин. Помимо этого ему дана была большая власть над лесными народами северо-запада. Мухали, который также пророчил своему господину исключительную судьбу, получил китайский княжеский титул и «командование левым крылом вплоть до гор Кунчидун». Льстец Шиги-Кутуку, приёмный сын хана, воспитанный его женой Оэлун, потребовал своей доли почестей: «Разве я менее предан тебе, чем другие? С детства я рос на твоём пороге и никогда не думал ни о ком, кроме тебя. Ты позволил мне спать у твоих ног, ты обращался со мной как со своим маленьким братом. Что ты дашь мне в знак своей благосклонности?» Он был назначен верховным судьёй. Это доказывает, что хан, когда это ему было нужно, без колебаний ставил на высокие посты своих близких.

Чингисхан умел вознаграждать самых надёжных своих сторонников, которые сделали возможным обретение им высшей власти. Военачальники Джэлмэ, Субэдэй и Хубилай, а также Джэбэ, равно как Мунглик, Кунан и Дегей, которых хан хвалил за храбрость и верность в прошедших сражениях и походах, — все были щедро награждены. Боорчу, друг детства и товарищ хана по оружию, заслужил похвалу за свою бескорыстную преданность повелителю: «Ты ничего обо мне не знал, но сразу же всё оставил, чтобы пойти за мной. <…> О Боорчу, о Мухали, вы помогли мне взойти на престол, потому что постоянно давали мне советы, поощряя меня, когда я был прав, и удерживая, когда я ошибался».

Хан не только разделил с верными соратниками свою славу, но и высказал слова признательности, даже нежности членам своего семейства: четырём своим сыновьям — Тулую, Угэдэю, Джучи и Чагатаю, а также усыновлённым им найдёнышам — своему побратиму Шиги-Кутуку, Боро-кулу и Гучу Кёкёчу. Хроника сообщает также, что он помянул добрым словом всех тех, кто погиб, находясь у него на службе. Детей этих героев, павших на поле боя, Чингисхан позднее удостаивал различными привилегиями.

Люди хана