Чингисхан. История завоевателя Мира

и в то время, когда «не было это временем бегства»[1103], он ускользнул от этих людей.

И в тот самый час, когда султан покинул Хорезм, они[1104] получили известие о приближающихся к ним огромных полчищах, и, не мешкая, поспешили вслед за султаном. На следующий день в том же месте они лицом к лицу столкнулись с теми, кто бился и сражался с султаном Джелал ад-Дином. И когда Ак-Султан, который находился при Узлак-Султане, и другие старшие ханы увидали татарские полчища, они ударились в бегство, подобно тому как звезды бегут от солнца, когда оно достает из ножен свои клинки, и все они отвернули свои лица от боя при первой опасности и показали пятки, не приложив рук к сражению. И самые доблестные султаны этого века стали пленниками в руках татарских дьяволов, и их военачальники и большинство их слуг стали пищей для острия[1105] сверкающего меча и добычей волков и гиен. И после двух дней позорного плена султаны заплатили за все зло, которое их отец причинил королевским домам и древним родам, и они были погребены под землей или брошены в пасти хищным животным и пожирателям мертвечины[1106]. «И на все воля Бога, Господа миров».

Если из-за угла налетит вихрь и сбросит на землю незрелый апельсин,
Чем назовем мы это — тиранством или справедливостью? Добродетелью или низостью?[1107]

Тем временем султан Джелал ад-Дин, прибыв в Шадиях, два или три дня занимался приготовлениями к тому, чтобы уехать при первой возможности. Наконец в полночь, когда

Не слышно стало криков зверей и птиц, и мир умолк — к добру или ко злу[1108]

, —

он внезапно, словно падающая звезда, вскочил на скакуна веры в Господа и 15 дня месяца зуль-хиджа 617 года [10 февраля 1221] отправился в Газнин, который был назначен ему его отцом. /134/ С момента его отъезда до прихода монгольского войска прошло не более часа. Узнав, что султан покинул город, они тотчас устремились вслед за ним и подошли к месту, где дорога разветвлялась надвое. Здесь султан оставил мелика Иль-Дирека[1109] с отрядом, чтобы задержать врага, пока он не удалится на безопасное расстояние. Через некоторое время, не имея более сил сдерживать их, Иль-Дирек отступил по другой дороге, и татары бросились вслед за ним, думая, что султан также прошел по ней. Последний тем временем, проследовав другим путем, одним махом преодолел сорок фарсахов, несмотря на то, что жеребец его тщеславия начал хромать; и монголы прекратили его преследовать и свернули с дороги, по которой он следовал. Прибыв к Зузану, он хотел войти в город, чтобы дать немного отдохнуть своим лошадям, но жители города воспротивились этому и не позволили ему даже укрыться за крепостным валом, о чем он попросил, чтобы, если вдруг подойдет монгольское войско, он мог бы некоторое время защищаться, а они не смогли бы напасть на него одновременно сзади и спереди. «Если прибудет монгольское войско, — сказали они, — оно ударит по тебе мечами и стрелами с той стороны, а мы забросаем тебя камнями сзади, с этой стороны». Это было подобно рассказу о Хидре из Славного Корана: «И пошли они; и когда пришли к жителям селения, то попросили пищи, но те отказались принять их в гости»[1110]. Если говорить коротко, то обнаружив дымоход вероломства открытым в гостеприимных домах верных вельмож Зузана, он проследовал к Мабизханабаду[1111], который он покинул в полночь. На рассвете туда прибыли монголы[1112] /135/, которые продолжили [свое преследование] до самой Бардуйи, которая находилась под властью Герата, а потом повернули назад.

Султан продолжил свой путь и прибыл в Газнин. Амин-Мелик[1113], который находился там с пятидесятитысячным войском, вышел ему навстречу; и все, как воины, так и местные жители, радовались его приходу и воодушевились его присутствием. Султан взял в жены дочь Амин-Мелика и провел зиму в Газнине, в Майдан-и-Сабзе. Известие о его прибытии разнеслось за пределами государства, и со всех сторон приходили отряды воинов и соплеменников «из всякой глубокой расщелины»[1114]. Саиф ад-Дин Игхрак примкнул к султану с сорока тысячами доблестных воинов, и эмиры Гура также присоединялись к нему, прибывая со всех направлений.

И войска собирались вокруг него, прибывая со всех сторон,
ибо он не только принадлежал к знатному роду,
но и был [могучим] воином[1115]

.