Чингисхан. Пядь земли

– Тут тебе никто не поможет, – произнёс Соломон. – В юности я спрашивал у лучших мастеров в Риме, справлялся у лучших мастеров в Медиолануме и в Константинополе – кто-то говорил, что на такую ерунду нет времени, а кто-то признавался, что просто не может сделать ничего подобного. Увы, это невозможно.

Неприятная новость. Мечты Эйриха о создании железного легиона старого Рима придётся оставить.

Это его не сильно расстроило, потому что он рациональный человек и понимает, что просто так римляне от качественных броней бы не отказались. Значит, были объективные причины. Собственно, он их и услышал только что.

Но есть ведь ещё и чешуйчатая броня, известная Эйриху ещё в прошлой жизни.

Худесуту хуяг[21] – доспех из относительно крупных стальных пластин, скреплённых кожаными ремнями. Делали его со сплошной юбкой до колен, но с разрезом между ног, чтобы можно было ездить на коне. Так он давал надёжную защиту тела со всех сторон, включая спину и плечи. Сам Темучжин обзавёлся таким сразу же, как стал богатым и влиятельным полководцем, потому что было бы очень глупо, умри он от случайной стрелы или подобравшегося слишком близко врага…

Что-то наподобие есть у римлян, правда, доминирующее положение у них занимает простая кольчуга, потому что Соломон прав – если её хватает для надёжной защиты воина, то зачем делать что-то более сложное и дорогое?

А Эйрих хотел себе не достаточное, а лучшее. И он не пожалеет денег, чтобы получить это для себя и своих воинов.

– Жаль слышать такое, – произнёс Эйрих с искренним сожалением, а затем посмотрел на стеллажи с пергаментами. – Я вижу, что ты не чужд постижению сокровенных знаний древних.

– А, это… – посмотрел на стеллажи викарий. – Тут больше о налогах и долгах, нежели о ценных знаниях. Выходит, что ты умеешь и любишь читать?

– Да, есть такой грех, – с улыбкой признал Эйрих.

– Постигать знания – это не грех, а добродетель, – сказала Юлия. – Я слушаю тебя, вижу тебя и всё больше убеждаюсь, что в тебе гораздо больше черт истинного римлянина, чем во многих обитателях этого города…

– Приятно слышать столь изысканную лесть, – кивнул ей Эйрих. – Но я не римлянин.

– У меня есть «Записки о Галльской войне», – сообщил Соломон. – Ты, наверное, слышал о них?

– «Образец лаконичности и достойный пример аттической прозы», – процитировал Эйрих Аммиана Марцеллина. – Я готов купить этот труд у тебя, ты только назови цену.

– Муж мой, негоже требовать плату за знания, – сразу же вмешалась Юлия, не успел Соломон и открыть рта. – Пусть это будет подарком от нас.

Викарий задумчиво пожевал губу, затем приложился к кубку.

– Хорошо, подарок, – решил он. – У меня, как раз, есть законченная копия.

– А греческим языком ты владеешь? – поинтересовалась Юлия.

– К сожалению, ещё не успел в должной мере освоить язык Сократа и Аристотеля, – ответил Эйрих. – Мне нужен учитель и я, если появится возможность, куплю себе такого.

Виссарион, конечно, пытался учить его греческому, но сам знал он его не в совершенстве, поэтому Эйрих прекратил занятия до появления хорошего учителя.

– Надо помочь ему, Соломон! – обратилась к мужу Юлия. – Отличный стратег, победитель варваров, говорящий на чистой латыни, читающий труды древних – будет преступлением не помочь ему!

– Да-да, ты, безусловно, права, – не стал спорить Соломон. – Поможем.

– Буду безмерно благодарен, – кивнул ему Эйрих.

– Но тебе нужно отправляться в Константинополь, дабы не заставлять консула ждать, – викарий вновь залпом выпил вино. – Флавий Антемий – это очень опасный человек, Эйрих. Не знаю, чего он хочет от тебя, но будь предельно осторожен.

– Я буду, – пообещал Эйрих.

Глава седьмая. Пол, устеленный золотом

/3 сентября 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, диоцез Фракия, среди полей/

– Разбивайте лагерь, – приказал Эйрих, – мы не успели.

До Константинополя осталось часов восемь пути, но Солнце уже зашло за горизонт, а идти по темноте небезопасно и неудобно. Эйрих думал, что если ускориться, то можно добраться до столицы к закату, но они смогли только устать и не успеть.

Когда окончательно опустилась ночная тьма, они уже сидели перед кострами, ужиная вяленым мясом и римским хлебом.

– Ну-ка, подвинься, вождь, – пришёл к костру Эйриха Ниман Наус.

От вспотевшей лысины его отражались блики костра, лицо его было уставшим – все дружинники и воины участвуют в разбитии лагеря, а Наус уже не так молод. Возможно, Эйриху следует рассмотреть возможность введения иммунов,[22] на манер старых римских легионов. От воинских тренировок, которые ввёл Эйрих, это их не освободит, но зато подчеркнёт особый статус в воинстве. Пока что приходится мириться с дружинной вольницей, но, рано или поздно, надо будет с этим кончать.

Эйрих подвинулся.

– Я тут с Феомахом болтал по дороге, – произнёс старший дружинник.

– И что говорит наш римлянин? – поинтересовался Эйрих.