Чингисхан. Пядь земли

– Полиен, «Стратегемы», – уверенно ответил Борисфен. – Все восемь книг, триста двадцать силикв – торговаться не буду, но могу пожелать удачи в поисках полного собрания где-то ещё.

Константинополь – это столица, поэтому цены здесь необоснованно выше, чем в провинциальных городах.

– Ладно, тогда воспользуюсь твоим пожеланием и поищу полное собрание где-то ещё… – произнёс Эйрих, направляясь к выходу.

– Двести семьдесят! – догнал его выкрик торговца.

Нельзя забывать, что времена нынче тяжёлые и в городе развернулся настоящий голод.

– Двести силикв и ни монетой больше, – сказал Эйрих.

– Сделка, – вздохнул торговец.

Он и так неплохо нагревается на эйриховской тяге к знаниям, поэтому внакладе от торга не останется, а у Эйриха не так много денег, чтобы разбрасываться ими направо и налево.

– Ещё что-то? – спросил торговец, с трудом скрывая довольство от пересчёта переданных Эрелиевой монет.

– Есть труды об ораторском искусстве? – поинтересовался Эйрих.

– У меня ничего подобного нет, – с сожалением произнёс Борисфен, а затем заулыбался, – но я знаю человека, который имеет почти половину томов труда Марка Фабия Квинтилиана – «О воспитании оратора». Он не торгует, поэтому можешь даже не рассчитывать на то, чтобы поискать по лавкам. Продам тебе сведения о нём за десять силикв.

Торгаш точно сумел считать живейшую заинтересованность Эйриха в трудах об ораторском искусстве, поэтому выстроил свою аргументацию так, будто бы нет другого выхода, кроме как заплатить за информацию. И Эйрих заплатит.

– Его дом находится рядом с церковью Святой Ирины, что на первом холме, – сообщил довольный книготорговец, принимая монеты. – Спрашивай Арсакиоса, друга безвременно почившего Иоанна Златоуста, царствие ему небесное…

Грек перекрестился и прошептал короткую молитву.

– Благодарю, прощай, – коротко произнёс Эйрих и направился на выход.

Ценнейшие пергаменты были помещены в торбу Альвомира, до этого ожидавшего на улице – гигант подкармливал куском хлеба некую тощую шавку, которую даже на мясо не пустить, настолько она исхудала. Чёрная с белыми пятнами псина пожирала подкидываемые кусочки хлеба, возбуждённо размахивая хвостом. Альвомир же довольно хохотал, отламывая всё новые и новые кусочки от круглой булки. За этим наблюдала пара малолетних оборванцев, выглядывающих из-за угла здания.

– Вы, двое! – позвал их Эйрих. – Идите сюда!

Один из них тут же сорвался в бег, а второй задержался в неуверенности. Эйрих говорил громко, но в его голосе не было угрозы. В конце концов, решив что-то для себя, оборванец подошёл поближе, но сохраняя безопасную дистанцию.

Псина, судя по всему, была знакома с этим оборвышем и расценивала его как конкурента за еду. Проглотив кусок, она резко развернулась к мальчугану и грозно зарычала.

– Купи себе и своему другу хлеба, – велел Эйрих и бросил оборванцу целую силикву. – И не говори потом никому, что в Константинополе нет щедрых людей.

– Спасибо, господин! – поймал тот монету. – Храни вас Господь!

– Беги уже, – отмахнулся Эйрих.

Оборванец скрылся за углом.

Дальше они покинули форум Константина и пошли по Месе, к церкви Святой Ирины. Было непонятно, за что именно Ирину назначили святой, но Эйрих решил, что просто так и кого попало канонизировать не будут, поэтому, когда они пришли к храму, он благочестиво перекрестился и поцеловал нательный крест.

– Где мне найти дом Арсакиоса, друга безвременно почившего Иоанна Златоуста? – спросил Эйрих у просящего милостыню старика. – Царствие ему, Иоанну Златоусту, небесное, разумеется.

Старик не отвечал, держа руку протянутой. Эйрих понял всё правильно и положил на руку четверть силиквы. Бронзой одарять тут не принято, не столичный уровень, поэтому приходилось расставаться с серебром…

– Вон та инсула, что у тебя за спиной, – произнёс старик. – Скорее всего, заседает у Павла в таберне.

– Благодарю, – кивнул ему Эйрих.

– Бог в помощь, – ответил старик и резко потерял к нему всякий интерес.

– Идём, – сказал Эйрих своим спутникам.

Таберна Павла была почти что пуста, из восьми столов занято было лишь два.

– Кушать, деда? – унюхал запах еды Альвомир.

– И кушать тоже, – усмехнулся Эйрих. – Заходим.

Заняв пустующий стол, они дождались молодого светловолосого парня в фартуке и дали заказ на шесть порций мясной похлёбки. Через два стола сидела группа каких-то варваров, заинтересованно посмотревших на них.

– Подскажи мне, уважаемый, – обратился Эйрих к парню. – Где мне найти Арсакиоса, друга Иоанна Златоуста, безвременно почившего. Царствие ему небесное, Иоанну.

– Да вон он, – указал парень на конце зала, где сидели трое благообразного вида мужчин, одетых в белоснежные тоги. – Сидит рядом с Калистом. Заказ будет готов совсем скоро, прошу подождать.

В принесённой похлёбке было мало мяса, зато плавали хлеб и морковь с тыквой. Дорого, но относительно сытно. Вдобавок было неплохое вино.

– А ты, видать, тот самый Эйрих Щедрый, да? – подошёл к столу один из варваров.