Чингисхан. Пядь земли

Неопрятный, в кожаных штанах и льняной тунике, но со спатой на поясе – значит, свободный и, скорее всего, воин. Держит руку близко к мечу, что не делают люди с мирными намерениями.

– Я, – ответил Эйрих. – С кем говорю?

– Трасамунд, сын Дагоберта, – представился варвар. – Беру род из тубантов. Слышал о таких?

– Не слышал, – признался Эйрих.

– Услышишь ещё, – пообещал Трасамунд.

– Чего подошёл-то? – поинтересовался Эйрих.

– Познакомиться с нашей новой знаменитостью, – усмехнулся тубант. – Вижу, слухи не врут: у тебя ещё сопли под носом не высохли.

– Ты хочешь испытать себя в поединке? – напрямик спросил его Эйрих. – Просто скажи «да» или «нет».

– А если да? – с вызовом спросил Трасамунд.

– Альвомир, – произнёс Эйрих.

Гигант встал с лавки и подошёл поближе к Трасамунду. Тубант напрягся и невольно отступил на шаг. Но затем он взял себя в руки и вернулся на прежнее место.

– Я твою мамку за деревню в лес сводил и там на уд свой насадил, – доверительно сообщил гигант тубанту.

– Чего? – удивился тот.

– Потом сестру твою на лугу довелось встретить, её тоже пришлось на уд насадить, – продолжил откровенничать Альвомир.

Слова были разучены в течение трёх недель упорных тренировок. Заходили они неохотно, потому что Альвомир их не понимал, ведь, всё-таки, вульгарная латынь, но затем Эйрих догадался их зарифмовать, поэтому дело пошло легче и быстрее.

– Чего?! – начал кипятиться Трасамунд.

– А как-то шёл по дороге, вижу, жена твоя идёт, – продолжил Альвомир. – Говорит, о чём толкую: дашь бронзовую монету – уд твой языком отполирую. Что поделать? Монетку было сперва жалко, но во рту твоей жены моему уду оказалось уж больно сладко.

– Ах, ты, мразь! – окончательно вскипел тубант, схватившись за меч. – Ну всё…

До стишка об отце Трасамунда сегодня дойти не удалось. В следующий раз.

– Ты вызываешь моего человека на поединок? – деловито осведомился Эйрих.

– Вызываю, ублюдок! – прокричал Трасамунд. – Убью его, а потом тебя! Откладывай деньги на поминки!

– Через час, на арене, – с усмешкой произнёс Эйрих. – Когда встретишь Петра, скажи ему, что ты сам виноват в своей смерти.

– Я вырву твой длинный язык, сопляк! И затолкаю его тебе в задницу! – тубант убрал руку с меча и вернулся к своим соратникам, вставшим из-за стола.

Долго задерживаться в таберне они не стали, быстро доев и допив нехитрую снедь и отправившись готовиться к поединку.

Эйрих, в который раз, пообещал себе продавить в Сенате закон, запрещающий судебные поединки. Мужи в тогах, до этого сидевшие тихо, тоже куда-то засобирались.

– Уважаемый Арсакиос! – позвал он искомого грека. – Угостись едой с нашего стола, в обмен на небольшую толику твоего времени, чтобы выслушать меня!

– Я, на самом деле, тороплюсь… – начал отнекиваться Арсакиос.

– Это не отнимет у тебя слишком много времени, – сказал на это Эйрих. – Меня интересует труд Квинтилиана «О воспитании оратора», готов купить его за звонкую монету.

Грек переборол страх перед варварами и сел на лавку напротив Эйриха. Одна из порций мясной похлёбки, на которую уже зарился Альвомир, перекочевала к Арсакиосу, как и кусок свежего пшеничного хлеба. От вина он отказался.

– Я ценю свою копию, – произнёс грек, отведав похлёбки и закусив её хлебом. – Меньше чем за пять солидов её у меня не купить.

– Идёт, – не стал Эйрих торговаться. – У тебя же полное собрание?

– Полное, – ответил Арсакиос. – Свежая копия, в отличном состоянии. Мне даже немного жаль расставаться с этим бесценным источником древних наставлений, но времена тяжёлые, желудок вопиет громче разума…

– Говорят, что ты был другом Иоанна Златоуста, царствие ему небесное, – произнёс Эйрих. – Каков он был?

– Да, покуда жив был, Иоанн называл меня другом, – ответил грек. – А каков он был? Речью и помыслами чист, богоугоден… Но правдорубом прослыл, за что и пострадал… Эх, жаль Иоанна, хороший был человек…

– Да, жаль, что не смог с ним побеседовать… – покивал Эйрих.

– Скоро побеседуешь, сучёныш! – донеслось с улицы.

– Хотя бы перед смертью веди себя достойно! – ответил Эйрих тубанту. – И лучше тщательнее готовься к поединку!

Пять солидов и человеческая жизнь – такова сегодняшняя цена знаний об ораторском искусстве.

Глава девятая. Титаны и квадриги

/5 сентября 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, г. Константинополь/

На трибунах арены было мало людей. Представлений на сегодня не было, поэтому вход был бесплатным, но не было торговцев едой. Фактически здесь только те, кто случайно услышал о разборках среди варваров.

Распорядитель арены, за полсиликвы, разрешил использовать небольшой участок песка для варварских разборок, но с условием, что они сами уберут труп и засыплют кровь. Можно было, конечно, оплатить услуги уборщика, но это будет стоить ещё четверть силиквы. Эйрих купил услуги уборщика, который ещё за четверть силиквы обязался доставить любой труп в ближайшую церковь.