Чингисхан. Пядь земли

Щит был плохо приспособлен для метания, поэтому Альвомир не попал, но потеря противником щита добавила решимости Трасамунду, который развернулся и побежал в атаку.

Удар мечом был встречен левым предплечьем Альвомира, а затем Трасамунд получил сногсшибательный удар кулаком, сжимающим секиру, в шлем.

«Добегался», – подумал Эйрих.

Альвомир занёс секиру и ударил куда-то в область груди оппонента. Тубант выставил себе в защиту меч, но жалобно звякнул металл, после чего меч был прижат к кольчуге, а часть лезвия секиры вошла в грудь неудачливого аркобаллистиария.

– А-а-а!!! – закричал Трасамунд. – Прошу пощады!!! Пожалуйста!!! Пощади!!!

Альвомир глух к таким мольбам, поэтому последовал второй удар, разрубивший тубанту правую руку.

– Он же просит пощады, – произнёс Саварик.

– Ну так иди и останови Альвомира, – предложил ему Эйрих.

Третий удар положил конец воплям, потому что секира прорубила кольчугу, кожу, плоть и грудную клетку, после чего добралась до сердца.

– Такая глупая смерть, – произнёс Эйрих.

– Что? – недоуменно спросил Саварик.

– На потеху публике, – обвёл Эйрих руками трибуны. – А ещё и совершенно бессмысленно.

Саварик ничего не ответил, а пошёл к телу своего соратника.

– Помоги Альвомиру, – приказал Эйрих Эрелиеве. – Мы здесь закончили.

Надо было забрать оружие покойного Трасамунда, потому что теперь это собственность Альвомира – таков закон.

«Зарабатывать на этом, увы, не получится», – подумал Эйрих, шагая к лежащей в песке аркобаллисте. – «После сегодняшнего никто не захочет бросать вызов Альвомиру».

Вопрос заработка денег скоро станет для Эйриха самым важным. Ведь да, консул осыпает остготов щедро, словно из рога Амалфеи,[29] но этого всё равно мало. Слишком мало, чтобы подготовиться даже к захвату соседних земель, а им идти на Рим…

– Молодец, хорошо сработал, – похвалил Эйрих своего протеже. – После того, как отдохнём в палатах, сходим на рынок, купим любую еду, которую ты захочешь.

– Любую? – не сразу поверил ему Альвомир.

– Да, что захочешь, – по-отечески улыбнулся ему Эйрих.

– Аха! Гы-гы! – обрадовался гигант. – Любую, деда!

– Да-да, любую, – покивал Эйрих. – Теперь иди с Эрелиевой, сними доспехи.

Радостно улюлюкнув, Альвомир помчался к подвалу для гладиаторов, а Эрелиева побежала за ним.

– И этот человек только что убил нашего десятника? – с неодобрением спросил Саварик.

– Как называется ваше племя? – поинтересовался Эйрих.

– Франками нас кличут, – ответил Саварик. – Если не слышал никогда, то мы на Рейне живём.

– Слышал, – произнёс Эйрих. – А в Константинополе чего делаете?

На Рейне ситуация та же, что и на Дунае: варвары пересекают реку и устраивают набеги на деревни и городки, чиня разруху и бедствие. И у франков сейчас ситуация та же, что и у остготов до учреждения Сената готского народа, то есть каждый род сам по себе и если есть единство, то нигде и никем неписаное, по родству крови. Но вот что точно знал Эйрих – гунны давят на франков и окружающие их племена, что буквально обрекает на прорыв через Рейн и освоение римских земель.

– Хотели наняться в дружину императора, – ответил франк-тубант. – Но тут таких, как мы, полно, а те, что уже в дружине, чужих не пускают, зазывая только своих.

– И что, хорошо платят? – поинтересовался Эйрих.

– О, даже такой богач как ты удивится тому, сколько можно заработать в дружине императора, – усмехнулся Саварик. – Если сможешь войти в неё с сотней-двумя воинов, то каждый рядовой воин будет получать по полторы силиквы в день, десятник по три силиквы, а сотник целых шесть! Император не жалеет денег на свою охрану и это правильно!

Это не те деньги, к которым уже начал привыкать Эйрих. За должность претора он получает из казны по десять силикв в день лично, а ещё, пользуясь полномочиями магистрата, он может изымать в месяц до пятидесяти тысяч силикв на нужды войска и торговлю с римлянами. Правда, изъятие должно быть санкционировано Сенатом, но всё равно это фактически его деньги, ведь он и сам бы не стал тратить их на себя.

– Неплохо, – всё равно согласился с франком Эйрих.

– Только не видать нам их, – вздохнул Саварик. – Придётся уходить обратно, вербоваться в дружину к какому-нибудь вождю…

– Вы ведь не держите обиды за Трасамунда? – деланно равнодушно спросил Эйрих.

– Он сам себя убил, – пожал плечами Саварик. – Я бы десяток раз подумал, прежде чем бросать вызов такому верзиле.

– Тогда предлагаю вам войти в мою дружину, – сделал предложение Эйрих. – Почти как у римского императора, правда, плачу меньше, чем он. Требования строгие, но зато даю хорошие броню и оружие с правом выкупа. Подписываешь договор – должен будешь отслужить всё в срок.

– А что у тебя за дружина? Сколько сотен? – заинтересовался Саварик.

– Когда выходили, было четыре сотни, не считая обозников, – ответил Эйрих. – Сейчас двести семьдесят два человека, опять же, не считая обозников.