Чингисхан. Верховный властитель Великой степи

Как явствует из представленных выше яс, строго, вплоть до смертной казни, карались невыполнение приказов командиров, самовольные действия, в частности, бегство с поля боя, невызволение из плена товарищей по подразделению, неоказание помощи раненным.

Один из авторов «Кратких сведений о черных татарах» Пэн Дэ-я засвидетельствовал то, что монголы «обычно свернутые и убранные (стяги), всякий раз при встрече (с противником), то разворачивают, то сворачивают, (чтобы) управлять сражением»[695]. Это известие дало основание китайскому ученому Сайшаалу утверждать о существовании и действии специальной ясы Чингисхана, связанной с использованием знамени для подачи команд, в том числе и при отступлении, командирами высокого ранга, которые производили условные движения своим знаменем или бунчуком:

«До тех пор пока во время сражения боевое знамя не свернуто и не убрано, воины не имеют права оставлять поле брани»[696].

Поскольку армия Чингисхана постоянно пополнялась за счет еще «необстреленных» новобранцев, в том числе и мобилизованных в завоеванных им государствах, все эти ясы, имеющие своей целью добиться строгого соблюдения воинской дисциплины, были крайне важны и своевременны для боевой подготовки монгольской армии.

Следует заметить, что монголы, в том числе Чингисхан, первоочередное значение придавали подготовке конного состава своей армии. Поэтому неслучайно, что вопросам коневодства посвящены и его ясы, и его наставления-билики, которым монголы неукоснительно следовали, подготавливая своих лошадей к дальним военным походам:

«Всякую лошадь, будучи в теле, бегущую хорошо, можно назвать хорошей, если она побежит так же, будучи в полтеле и тощей. Но нельзя назвать хорошей лошадь, которая бежит хорошо только в одном из этих трех состояний»[697].

«После возвращения из военного похода следует пригнать на пастбища, богатые травой и водой, лошадей, которые были в нем задействованы. Строжайше запрещается использовать их для езды и на скачках»[698].

«Если же всадник стянет удилами рот своего коня, когда тот пасется, то это они (монголы. — А. М.) воспринимают как смертный грех и великое преступление перед Богом (Всевышним Тэнгри. — А. М.)»[699].

«Греховно поступает и тот, кто ударяет (по голове и глазам[700]) лошади уздою»[701].

Такое отношение к лошадям у монголов неслучайно. Они издревле из всех животных своего хозяйства более всего ценили лошадь, сравнивали ее не иначе как с драгоценностью. На протяжении всей жизни монгола лошадь являлась не только самым быстрым средством передвижения, но и была незаменима и быту, и на охоте, и во время боевых походов.

О том, как монголы готовили лошадей к дальним походам, убедительно свидетельствуют наши источники: «Земли в татарском государстве богаты травой и водой и благоприятны для овец и лошадей. Лошадей у них на первом или втором году жизни усиленно объезжают в степи и обучают. Затем растят в течение трех лет и после этого снова объезжают [их]. Ибо первое обучение производится [только] для того, чтобы [они] не лягались и не кусались.