Чингисхан. Верховный властитель Великой степи

Есть доказательства того, что существовала специальная яса, содержавшая наказ Чингисхана о месте осуществления правосудия. Впервые мы находим подобный наказ в «Сокровенном сказании монголов», когда его автор описывает напутствие Чингисхана, который дает его Субэдэй-батору, отправляя своего воеводу вдогонку за сыновьями мэргэдского хана Тогтога бэхи:

«Пожалуй, не стоит
Вести вам их в ставку мою
Что делать вам с ними,
Решите вы в дальнем краю»[779]

.

Аналогичный наказ был упомянут при разборе Угэдэй-ханом провинности своего сына Гуюга и сына Цагадая — Бури во время похода монголов на Запад («Дал нам наказ Чингисхан: дела походные решать в походе, домашние же — дома разрешать»), а затем и Великим ханом Мунхом; его засвидетельствовали, соответственно, неизвестный автор «Сокровенного сказания монголов»[780] и А. М. Джувейни в «Истории завоевателя мира».

В частности, А. М. Джувейни по этому поводу извещал: когда капитулировавший перед монголами последний глава исмаилитского государства в Иране Рукн ад-Дин прибыл в Каракорум, Великий хан Мунх был крайне удивлен тому, что Хулагу сам лично «не заставил его вкусить наказание за все то зло, которое его праотцы причинили народу Аллаха». При этом «император мира Мунх-хан сказал: «Не было ему нужды проделывать столь долгое путешествие. Наша старинная яса хорошо известна»»[781].

Несомненно, Мунх-хан имел в виду тот самый наказ Чингисхана, вошедший в «Книгу Великой Ясы».

Обращая внимание на то, что «смертная казнь играет такую большую роль в уголовном праве Ясы («Книги Великой Ясы». — А. М.)», — Г. В. Вернадский считал это следствием того, что «основной целью наказания в понятии Ясы является физическое уничтожение преступников»[782].

^{Фламандский монах-францисканец Гильома де Рубрук (ок. 1220 — ок. 1293 гг.) посетил Великий Монгольский Улус в 1253–1255 гг.}

По мнению китайского ученого Чигэ, который посвятил специальную главу своего сочинения процессу формирования системы судопроизводства Великого Монгольского Улуса и вопросу оправданности предусмотренных «Книгой Великой Ясы» суровых мер наказания, это высказывание Г. В. Вернадского дало старшему поколению исследователей повод оценить «Книгу Великой Ясы» как «омерзительно-бездушную» и «чрезмерно суровую».

Если первая формулировка представляется китайскому ученому слишком эмоциональной, малообоснованной, то со второй оценкой он был готов согласиться. Решимость и суровость, которые приходилось применять для достижения действенности законов и указов Чингисхана, китайский ученый объясняет стремлением последнего превратить Великий Монгольский Улус в мировую империю. Без суровых наказаний за трусость на поле боя и невыполнение приказа командира о наступлении, за кражу боевых коней нельзя было рассчитывать на победу и достижение поставленной цели. В то же время те воины и все остальные подданные, кто строго соблюдал законы, самоотверженно, героически сражался на поле боя, был верен своему хану и честен перед своим непосредственным начальником, могли рассчитывать на ханские пожалования — высокие чины и награды, а их семьи — на повышение благосостояния. Именно поэтому приближенные хана (ноёны и чиновники) и простые воины (и даже вассалы) строго соблюдали монгольское законодательство[783].