Чингисхан. Верховный властитель Великой степи

Дети росли, взрослели. Умершие продолжали заниматься хозяйством… В те древние и средние века образ жизни тюрков (и монголов. — А. М.) и ведение хозяйства было в основном скотоводческим. Соответственно на биомагнитном поле и ауре человека собирается информация его жизни в основном ведения скотоводческого хозяйства. После смерти оно сохраняется в духе умершего. Дух умершего продолжает жить в невидимом мире в этих образах, которые были при жизни»[764].

Появление в «Книге Великой Ясы» запретов в отношении воды и огня связано с анимистическими представлениями древних монголов, которые сохранились у их потомков в эпоху Чингисхана.

В то время монголы по-прежнему считали, что небесный и земной мир (степи, горы, реки и озера) населены гениями-хранителями. И, если относиться к ним без должного уважения, гении-хранители рассердятся, и тогда не миновать беды.

Если черпать из водоема воду руками, мыться в нем или стирать грязную одежду, это приведет к загрязнению воды. И тогда гений-хранитель этого водоема обидится и обрушит на головы местных жителей молнию. Поэтому «в ясе записано… что в весеннее и летнее время никто не может сидеть в воде днем, или мыть руки в ручье, или набирать воду в золотые и серебряные сосуды, или раскладывать на земле выстиранную одежду; поскольку они верят, что такие действия усиливают гром и молнию»[765].

По поводу мотивов этих запретов французский ученый автор книги «История великого Чингисхана» (1710 г.) Пети де ла Круа писал: «В древнем Монголистане… люди так боялись грома, что, только заслышав его раскаты, бросались в отчаянии в реки и озера и многие тонули. Тэмужин, видя, что из-за этого страха гибнут многие из его лучших воинов, в которых он нуждался, строжайше запретил, под страхом наказания, всем входить в воду под каким бы то ни было предлогом и даже стирать одежду в текучей воде во время грозы»[766].

Г. В. Вернадский, уточняя несколько сбивчивое пояснение французского коллеги, писал: «Мотивы, обусловившие издание этих указов, двоякого характера. С одной стороны, здесь сказывается ритуалистический страх перед природой: боязнь осквернения человеком одной из основных стихий, что могло бы оскорбить Верховное Существо (Всевышнего Вечного Тэнгри. — А. М.). С другой стороны, тут действовали весьма практические — можно сказать научные — соображения: желание избежать поражения людей молнией в случае, если они соприкоснутся с водой во время грозы»[767].

Наряду с водой, огонь считался у древних монголов очистительным началом[768]. «В качестве очистителя, — писал Доржи Банзаров в книге «Черная вера» (1891 г.), — огонь считался покровителем каждого дома, а очаг, где его разводят — каким-то святилищем… Огонь, разведенный в доме, очищает его, как бы освящает его…

Почитая огонь источником и символом чистоты, монголы оказывали к нему большое уважение и старались держать его в чистоте…»[769] Этим объясняется включение в «Книгу Великой Ясы» запретов в отношении огня[770]: «Они (монголы) имеют некоторые предания о том, что называют грехами… Одно состоит в том, чтобы вонзать нож в огонь, или также каким бы то ни было образом касаться огня ножом, или извлекать ножом мясо из котла, также рубить топором возле огня, ибо они веруют, что таким образом должна быть отнята голова у огня (духа Огня. — А. М.)»[771].

Интересна версия появления запрета Чингисхана называть предметы нечистыми: «И, во время возвращения Чингисхана из той земли (из похода в Среднюю Азию. — А. М.), у них не хватило съестных припасов, и они ощущали сильнейший голод, но им удалось тогда найти свежие внутренности одного животного; взяв их, они сварили, вынув только кал, и отнесли их к Чингисхану; тот поел их вместе со своими, и поэтому Чингисом было установлено, чтобы не бросать ничего от зверя, ни крови, ни внутренностей, ни чего другого, что можно есть, за исключением кала»[772].