Чингисхан. Верховный властитель Великой степи

Договоры о мире, основанном на родстве, которые китайцы испокон веков заключали с «варварскими», кочевыми народами, «брачные союзы», «породнение через брак», на протяжении многих столетий осуществлявшиеся внутри самих кочевых монгольских и тюркских народов, — все это явилось прообразом «политических браков», практиковавшихся Чингисханом.

^{Правитель-идугуд Уйгурского ханства.}

Если в эпоху хунну с помощью дипломатии «брачного родства» китайцы намеревались «использовать отпрысков китайской яньчжи (высокородной особы, отданной в жены хуннскому шаньюйю. — А. М.) в интересах империи»[805], то Чингисхан, отдавая предводителям ханств-новых союзников в жены своих дочерей и внучек, возлагал на последних важные обязанности, которые закреплялись в специальных указах и наставлениях.

При этом Чингисхан исходил из принципа «двух оглоблей (или колес) одной телеги» или принципа взаимозависимости, впервые, как мы помним, сформулированного им в послании, направленном Ван-хану во время сидения у реки Балжуна. Однако теперь этот принцип касался разделения обязанностей супругов, и, исходя из новых военно-политических задач, было бы правильнее его назвать принципом комбинированного (сдвоенного: «две оглобли одной телеги»[806]) управления.

Его новые зятья (предводители ойрадов, харлугов, уйгуров, а вслед за ними — и онгудов) во главе своих войск обязаны были участвовать в новых походах Чингисхана[807]. Тем временем их жены (дочери Чингисхана) были призваны управлять вотчинами своих мужей[808].

В этой связи в специальных биликах Чингисхан дал некоторым из них свои наставления.

Своей дочери Сэцэйхэн агай, которая была пожалована сыну ойрадского Хутуга бэхи, Иналчи, владыка Чингисхан пожелал передать через Борчу следующие наставления: «Любезная Сэцэйхэн, внемли наставлениям отца-батюшки твоего! Поскольку родилась девицей ты, то, выйдя замуж, суждено тебе ойрадским всем народом править на чужбине. Теперь уж твой удел — вставать с рассветом и, как стемнеет, отходить ко сну. Почитай родню мужнину! Денно и нощно будь стойка и благочестива. Речам разумным внемли, наматывай на ус! Все доброе, чему училась в отчине родной, возьми в свой новый дом, а все дурное, что и здесь претило, отринь! Единства и возрожденья благодать да снизойдут вместе с тобой на земли ойрадские!»[809]

Судя по этому наставлению, Чингисхан возложил обязанность по управлению ойрадским народом и взятию под контроль всех северных торговых путей исключительно на свою дочь. Ойрадскому же зятю Чингисхана, так же как и всем прочим его зятьям, было положено находиться в составе монгольского войска.

Поскольку ойрады жили в сибирской глуши, а территория их проживания по своим экономическим возможностям и значению считалась далеко не самой важной частью Великого Монгольского Улуса, то и брак Сэцэйхэн агай не был престижным, а ее жизнь — простой и безоблачной. Тем не менее Сэцэйхэн агай поддерживала тесные связи с монголами коренного улуса, что привело к взаимному влиянию в области языка, культуры, образа жизни. В результате «породнения через брак» ойрады стали первым нескотоводческим аймаком, вошедшим в состав монгольского государства и участвовавшим в формировании единой монгольской нации[810].

Что касается Уйгурского ханства, то в составе Великого Монгольского Улуса ему отводилась крайне важная роль. По мнению автора наскальной надписи, сделанной на монгольском и китайском языках в честь уйгурского принца Хинду, уйгурское ханство должно было «защитить от вторжения и прогнать врага». Что же касается женской половины семьи Чингисхана, в первую очередь, роли его дочерей, то они, по мнению автора этой наскальной надписи, призваны были стать «щитом монгольской империи». Дабы его дочь Ал-Алтун соответствовала этому своему высокому призванию, Чингисхан изрек следующее наставление: