Чингисхан. Верховный властитель Великой степи

Хан-мелик находился близко к тем областям, где были Шики-Кутуку (Шигихутуг. — А. М.) и то войско. Они (монголы. — А. М.) считали его (Хан-мелика. — А. М.) покорным им, он же тайком послал к султану Джалал ад-Дину (сказать): «Пусть султан будет на привале в Перване (город к северу от Кабула. — А. М.), чтобы я присоединился (там) к нему».

Многочисленному сборищу (тюрков) канлыйцев, которые находились в тех пределах, он послал точно такое же уведомление, зовя их к вышеупомянутому месту. И сам внезапно выступил согласно этому решению.

(Когда Шигихутуг) от караульного отряда получил известие, что Хан-мелик выступил с подчиненными и приверженцами к султану Джалал ад-Дину, он пустился в погоню за ним, настиг его, и был удобный случай напасть на него, но из осторожности (Шигихутуг) остановился до раннего утра, чтобы сразиться, когда станет светлее»[1161].

Этого было достаточно, чтобы многоопытный хан-Мелик ушел от преследователей и пополнил ряды армии Джалал ад-Дина. А вскоре многочисленное войско молодого султана, взяв в кольцо отряд Шигихутуга, нанесло ему серьезный урон.

«Когда известие об этом дошло до Чингисхана, он, несмотря на то что крайне опечалился, (ничем) не обнаружил (своего состояния) и соизволил сказать: «Кутуку (Шигихутуг. — А. М.) привык быть всегда победоносным и побеждающим и еще никогда не испытал жестокости судьбы. Теперь, когда он испытал ее, он будет осторожнее, у него приобретется опытность, и он получит (надлежащее) знание о (военных) положениях»»[1162].

* * *

Очевидно, подобными мыслями-биликами, приходившими ему в голову в ходе боевого похода армии Чингисхана на запад, ее главнокомандующий не раз делился со своими соратниками; его назидательные рассказы, наставления и заветы-билики, несомненно, использовались как в воспитании монгольских воинов, так и в кадровой политике, проводимой в монгольской армии[1163].

О необходимости проявлять осторожность и осмотрительность в смутную пору говорится в билике Чингисхана, посвященном одному из его соратников Даргай Ухе: «В смутах должно поступать так, как поступил Даргай Уха. Он ехал в смутную пору от стойбища племени хатагин, с ним было два нукера. Издали они увидали двух всадников. Нукеры сказали: «Нас три человека, а их два: наедем на них». Он сказал: «Как мы их увидели, так точно и они, должно быть, нас увидели, и потому теперь не следует нападать».

Ударив лошадь плетью, он ускакал. После оказалось точно и истинно, что один из тех двух незнакомых всадников был Тимур-Уха из племени татар; около пятисот человек из своих нукеров он посадил в ущелье, устроив засаду, а сам показался, чтобы, когда три наших всадника напали бы на него, обратиться в бегство, достичь условленного места и с помощью нукеров схватить их.