Чингисхан. Верховный властитель Великой степи

«Не потому ли (Сорхан шар сказал эти слова. — А. М.), что был поражен силой взгляда подростка, в котором уже ощущалась душа вождя… уже тогда проявилась харизма, сила мощной личности сына Есухэя храброго», — задавался вопросом французский востоковед Рене Груссе[208].

Действительно, именно в это время не только складывался характер Тэмужина, но и выстраивалась мировоззренческая система нашего Героя, которая сформировала его жизненные ценности, идеалы и принципы, определила религиозные убеждения, правовые и моральные нормы поведения, которыми он руководствовался по жизни, а все это взятое вместе обусловило его жизненные цели и дальнейшие деяния.

* * *

Удачный побег из неволи[209] и последовавшие затем события, о которых повествуют наши источники, «оказали большое влияние на развитие характера Тэмужина. Он почувствовал себя уже мужчиной, способным защищать свое добро от разбойников, а себя от обидчиков, а потому имеющим право на положение главы семьи, в которой до тех пор главенствовала его мать»[210].

Возмужавший Тэмужин[211] раз за разом убеждался в правильности материнских наставлений о том, что, пока у него «нет друга, кроме собственной тени, и нет кнута, кроме конского хвоста», иначе говоря, без верных нукеров-сподвижников[212] и поддержки сильного и авторитетного сюзерена ему не вернуть власть над улусом «Хамаг Монгол» (Все Монголы), тем более не продолжить дело, начатое его предками. Поэтому все его последующие действия становятся осмысленными и последовательными.

Что касается нукеров-сподвижников Тэмужина, то первыми из них тогда стали Борчу и Зэлмэ. Борчу — сын богатого ноёна из племени арулад, относившегося к нирун-монголам и прежде входившего в состав улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы); он помог Тэмужину отыскать и вернуть восемь соловых коней, уведенных конокрадами, а затем поклялся быть Тэмужину «вечным нукером»[213]. Второго — своего сына Зэлмэ отдал Тэмужину в нукеры старик Жарчудай, кузнец из рода урианхай; таким образом Жарчудай исполнил обещание, данное Есухэй-батору после рождения Тэмужина[214].

Очевидно, с этого времени Тэмужин серьезно задумался о формировании собственной дружины. Памятуя о клятве, которую дал ему Борчу («Я вечным нукером тебе отныне стану!»), Тэмужин отправил к нему брата Бэлгудэя, дабы призвать будущего нукера в свою ставку.

«И выслушал Борчу Бэлгудэя и, слова не сказав отцу, набросил на плечи серую бурку, вскочил на горбатого буланого коня, и вскорости явились они вместе с Бэлгудэем к Тэмужину»[215].

Подобное беспрекословное повиновение Борчу Б. Я. Владимирцов пояснил следующим образом: «…Монгольский предводитель XI–XII вв… всегда во всех случаях своей жизни неразлучен со своими нукерами, они всегда, в том или другом количестве, при нем; они составляют его свиту. Нукер в ставке своего предводителя оказывается прислужником, на войне или во время набега он воин, во время облавных охот — он помощник; он заведует всегда чем-нибудь, наблюдает, он состоит в свите: он же является ближайшим другом и советником своего предводителя»[216].

Именно такими «друзьями и советниками» Тэмужина и стали его первые нукеры Борчу и Зэлмэ, сохранившие ему верность на всю жизнь и ставшие впоследствии его самыми преданными соратниками в борьбе за объединение всех монгольских племен…

* * *

Дабы окончательно легитимизировать свой статус главы семьи, в которой до той поры главенствовала его мать, Тэмужин отправился за невестой Бортэ. В тот год (1178 г. — А. М.) ему исполнилось шестнадцать лет; по тогдашним монгольским меркам Тэмужин достиг совершеннолетия.

«С тех пор, когда девятилетним отроком Тэмужин впервые увидал Бортэ, они больше не встречались. И вот поехал тогда Тэмужин вместе с Бэлгудэем на реку Керулен, дабы разыскать суженую свою — Бортэ… Отец Бортэ Дай сэцэн, узрев Тэмужина, возрадовался радостью великою… И отдал Дэй сэцэн дочь свою Тэмужину. И отправились Тэмужин вместе с Бортэ ужин в урочище Хурэлху на речушке Сэнгур, где кочевала семья Тэмужина»[217].