«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)

Таким образом, можно сделать вывод, что упоминания Великой Ясы в исторических источниках не дают основания рассматривать её как кодифицированный правовой акт, в чём мы полностью согласны с Д. Морганом. В то же время не следует видеть в ней и абстрактный «правопорядок», поскольку большинство упоминаний Ясы представляют собой отсылки к конкретным нормативным предписаниям законодательства Чингис-хана и его потомков. По нашему мнению, Яса может пониматься в двух смыслах: в узком смысле — это совокупность законодательных актов (законов и подзаконных актов) Чингис-хана и его преемников, в широком же смысле — это именно законность и правопорядок, поддерживаемый в тюрко-монгольских государствах путём неукоснительного соблюдения упомянутых нормативных правил.

Говоря о Ясе в первом (узком) смысле, мы подразумеваем правовые акты и ими регулируемые правоотношения в Монгольской империи и государствах — её преемниках. Некоторые из этих актов именовались ясами, причём издавались они не только Чингис-ханом, но и его преемниками (тут мы согласны с И. де Рахевилцем[148]). На основе вышеприведённого анализа можно уверенно утверждать, что все эти акты относились к сфере публичного права, поскольку регламентировали статус различных органов власти, административно-территориальное деление, организацию военного дела, налоги и др. Отнесение к Ясе норм, касающихся частноправовой сферы (гражданские, торговые, семейные и пр. правоотношения), каковое допускают, в частности, Г. В. Вернадский и Н. Ням-Осор, представляется некорректным, поскольку эти отношения регулировались чаще всего обычным правом стран и народов, вошедших в состав Монгольской империи и её наследников.

Если же обратиться к пониманию Ясы во втором (широком) смысле, то вновь следует вспомнить другую тюрко-монгольскую правовую категорию — торе. Как мы уже отмечали, отсутствие достаточного количества источников не позволяет реконструировать конкретное содержание норм и принципов торе, но большинство исследователей согласны, что оно представляло собой набор нормативных правил, установленных Небом (Тенгри) для обеспечения мировой гармонии справедливости среди кочевых народов. В этом отношении торе близко к древнеегипетской категории «маат» или индуистской «дхарме». Соответственно, Яса, понимаемая в широком смысле как правопорядок, в какой-то мере сближается с торе с той только разницей, что её принципы устанавливались не Небом, а Чингис-ханом и другими ханами, его преемниками. Некоторые авторы полагают, что Яса стала «заменителем» торе, однако эти правовые категории в ряде источников упоминаются одновременно, в связке друг с другом — причём не только в исторических сочинениях (авторы которых не всегда чётко могли понимать юридические категории), но и в официальных правовых актах, в частности, в ханских ярлыках о назначении на административную должность[149].

Однако мы пока так и не нашли ответа на вопрос: если Великая Яса не являлась кодификацией «чингизова права», почему же в источниках она нередко фигурирует как свод законов или «книга»? А ведь такое представление о ней отражено уже в источниках XIII в.: как в свидетельствах современников, так и в официальных актах — ханских ярлыках.