Чиновник для особых поручений

По голосу было слышно, что урка ухмыляется. Не дурак, однако. Сообразил, что помощь Стаса подороже денег будет.

– Ладно. Надо будет – обращайся. За любую помощь не подписываюсь, но что без палева – помогу. Как звать-то тебя?

– Спросишь Алеху Фарта – любой покажет. Пращевай, начальник.

И тень растаяла в темноте.

…В конторе его ждал какой-то парень.

– Вот, – показал на него Федотыч. – Караульный привел, грит, вас требовал.

– Привет, кацо, – повернулся к гостю Стас, безошибочно определив в нем грузина. – Какое у тебя ко мне дело?

Он с интересом ждал – что тот ответит. Сам факт общения с Джугашвили – для присутствующих не тайна. Но парню об этом знать неоткуда.

– Э, уважаемый, ты бы мне хоть чаю с дороги предложил, – широко улыбнулся тот. – Язык наш знаешь, стало быть, и обычаи знать должен.

– Ну, пойдем, – усмехнулся Стас. – Чаю попьем, поговорим.

Когда они вошли на его половину дома (живя здесь, они со Столыпиным делили один дом на двоих), опер скинул пальто и, достав нож, стал щипать лучину.

– Присаживайся, – он кивнул гостю на стул. – Печку растопим, чаю попьем, поговорим спокойно.

– Товарищ Коба привет тебе передавал, – сев на стул, доложил грузин.

– Я, вообще-то, его самого ждал.

– Извини, дорогой, никак ему сейчас нельзя, – сочувственно отозвался тот. – Арестовали его три дня назад. Меня Шота зовут, Коба сказал, чтобы ты мной располагал, как им.

«Угу, – мрачно подумал опер, подкладывая тонкое полешко на весело пляшущие язычки пламени. – Умри, верблюд, все одно не снести ослу его шкуры».

– Тогда скажи, Шота, только без обид, а ты потянешь то, что я на Кобу повесить планировал?

– Э, дорогой, – оскалил белые зубы гость. – Если Коба мне доверяет, значит, смогу.

– Ну, смотри, тебя за язык никто не тянул, – ухмыльнулся Стас. – Значится, так. Становишься управляющим прииском – это раз! Никакой пролетарской солидарности – это два! Чтобы работали, как ломовые кони, процент от прииска идет на революционную деятельность. Но об этом знаем только трое – ты, я и Сосо. Для остальных ты – строгий управляющий. Конспирация – прежде всего. Вот тебе, Шота, и весь сказ.

И с удовольствием полюбовался на растерянное лицо пламенного борца за счастье народа.

Глава 16 Пришла беда, откуда не ждали…

…От солдатских сапог и пимов несло не по-детски. Ядреные запахи дегтя, махорки и сосновой смолы, казалось, въевшиеся намертво в зипуны и кожухи выборных, ощутимо щипали в носу. Уже битых полчаса в конторе шли переговоры. Впрочем, то, что здесь творилось, хотелось назвать совсем другим словом. Настоящие переговоры длились не более трех минут. Потом начался такой хай, что хоть святых выноси.

«Хорошо, что Столыпин уехал, – мысленно усмехнулся Стас. – Он бы их тут мигом по стойке „смирно” всех поставил. А я лучше послушаю, а потом уже „разводить” начну».

Мастера и управляющие лаялись с представителями рабочих бригад так, что уже не за горами была самая настоящая потасовка. Вот, теперь можно и вмешаться. Он громко хлопнул ладонью по столу и встал.

– Так! Птичий базар закончен!

– Так, они, б***ские души… – не удержавшись, выругался Федотыч и замолчал, наткнувшись на жесткий взгляд Стаса.

– Переходим к переговорам. Все я слышал, все я понял. Значит, дальше будет так. Расценки я поднимаю в полтора раза. Молчать, я сказал! – рявкнул он, видя, что обе стороны готовы открыли было рты. – Далее. Иван Федотович уволен, его место займет Шота Георгиевич, прошу любить и жаловать.

– Станислав Юрьевич, дык я… – Бывший управляющий был в полной прострации.

– Вон, к кассиру, полный расчет, и пошел нах, – спокойно ответил Стас. – Умел прокудить, умей и отвечать.

Иван Федотович повернулся и молча вышел, бросив на прощанье тяжелый взгляд через плечо.

– Теперь запомните вы, – он повернулся к выборным. – Работать на совесть! Будет построена баня и еще пять бараков для семейных.

Он обвел глазами присутствующих – равнодушных не было, но все держали рты на замке.

– Штрафы разрешаю выписывать только управляющему. Мастера имеют право доложить о нарушении. И только один раз. Второе нарушение – на улицу. Но ты, Шота Георгиевич, смотри хорошо! Чтобы этого беспредела больше не было, всем понятно? И рабочим передайте: слово мастера – закон! Но, если мастер палку перегнет, сам пойдет за ворота. Разбираться, если что, буду сам, тогда не обессудьте. Все, начинаем работу, хорош ваньку валять.

Выборные поднялись и, подхватывая треухи да шапки, кланяясь, стали выходить из комнаты. Судя по оживленным голосам, их там поджидали те, кому не терпелось первыми узнать результаты переговоров. За ними, стараясь сохранить остатки достоинства, вышли мастера. Остался только новый управляющий. Вид у него был слегка ошарашенный.

– Садись, генацвале, – широко улыбнулся Стас. – Чего ты встал, как соляной столб?

Шота машинально плюхнулся на табуретку и посмотрел на опера. Таким взглядом, наверное, тигр провожал свою шкуру, уходящую на плечах витязя.

– Послушай, Станислав… – неуверенно начал он.