Чиновник для особых поручений

…Из всех возможных средств передвижения самым быстрым оказался автомобиль. День выдался на удивление теплым, когда они выезжали из Санкт-Петербурга. Столыпин, плюнув на все условности, сел за руль сам. Шофером он оказался хорошим. Стас даже удивился, что эта «этажерка» может бегать с такой скоростью. Новенький темно-красный «бьюик», рыча мотором, глотал версту за верстой. Опер прикинул в уме, что в сутки они примерно могут уложиться, но… рассчитали на бумаге, да забыли про овраги. Оврагов, конечно, не было, но не зря же поется: «Эх, российская дорожка, семь загибов на версту!»

Они выехали ранним утром, по темноте.

– Попробуйте поспать сидя, Станислав, – посоветовал Столыпин. – Я, конечно, человек к бдениям привычный, но всю дорогу управлять не смогу.

– Это не вопрос, – пожал плечами Стас. – Вы только объясните, как с этим чудом техники управляться.

Управление оказалось не таким сложным, как он ожидал. К вечеру на горизонте показался какой-то город. На въезде у них проверили документы. Унтер, увидев, что за рулем сам Столыпин, вытянулся во фрунт. При этом он так озадаченно глянул на Стаса, что тот едва сдержал смех. Сразу вспомнился анекдот: «…Я не знаю, кто это был, но за рулем у него – сам Брежнев!»

– Вольно, – спокойно сказал Петр Аркадьевич. – Я вам теперь не начальство.

– Тогда, – неуверенно сказал тот, – позвольте вас в журнал зарегистрировать.

– Давайте, только быстро.

Город оказался Вологдой. Проезжая через него, Столыпин притормозил только один раз – у здания вокзала. Оно, на удивление, оказалось двухэтажным и каменным, выкрашенным в светло-зеленый цвет, с белой лепниной.

– Ресторан здесь, пообедаем и дальше.

– Ясно, – кивнул Стас. – Заказывайте, а я схожу телеграмму отобью.

Отыскав телеграфиста, он отбил Сосо короткую телеграмму: «Срочно приезжай на работу. Друг». Когда он вернулся в ресторан, Столыпин уже с аппетитом ел отбивную с картофелем. Его здесь, возможно, кто-то и узнал, но никто открыто не пялился, и на том спасибо. Стас невольно усмехнулся. Свои «акулы пера» тут, конечно, есть, но до нравов XXI века, слава богу, пока не дожили.

– Кому телеграмма, если не секрет?

– Джугашвили, – отозвался опер, беря в руки вилку с ножом. – Социалисту нашему.

– Вы серьезно? – нахмурился спутник. – Нам без него забот мало?

– Не беспокойтесь, – хмыкнул Стас. – Он порядок наведет побыстрее Трещенкова. И, смею заметить, без крови.

– Знаете, Станислав, – нахмурился Столыпин, – я, конечно, вам доверяю. В известных пределах. Но мне ваши контакты нравятся все меньше и меньше. С этой публикой нельзя заигрывать. Любое проявление доброй воли они воспринимают как слабость.

– Это вы не про все еще знаете, – хмыкнул опер. – Да я и не думаю с ними заигрывать, что вы! Я их попросту прикармливаю. Кстати, за всеми этими прыжками так и не успел спросить: действительно добыча камней пошла?

– Пошла, пошла, – ворчливо отозвался экс-премьер. – Ваш протеже, надо признать, весьма талантливым инженером оказался. Ну, поели?

Стас кивнул и, допив последний глоток чая, встал из-за стола. После теплого ресторана показалось, что на улице похолодало. А может, оно так и было. Хорошо, что догадались одеть вязаное белье и взять шинели с меховым подкладом.

– Ну, теперь ваша очередь. – Столыпин уселся на пассажирское сиденье.

Стас завел мотор, аккуратно потянул рычаг газа, и «бьюик», чуть дернувшись, покатил по улице. Петр Аркадьевич, уронив голову, дремал рядом.

«Как он на этих ухабах спать умудряется? – тихо удивился про себя Стас. – Вот железный мужик!»

И только тут вспомнил, что обещал завтра увидеться с Ингой. Блин, вот склеротик! Надо было и ей телеграмму дать, чтобы ждала его возвращения. Конечно, и это не давало гарантии, что своенравная киллерша послушается. Но теперь-то она точно укатит к себе в Вену… Хорошо еще, если туда. Мало ли у нее квартир может быть – с такой профессией на одном месте сидеть чревато.

Скоро Стасу стало не до дум, дорога пошла такая, что сам черт ногу сломит! Пока Столыпин спал, опер остановился только раз – проинспектировать хлипкий кустик у верстового столба. Вернувшись в машину, он поправил на спящем сползшую шинель и, сев за руль, вытянул рычаг газа. В распарывающем темноту желтом свете фар один за другим мелькали полосатые столбы, отмечая оставленные позади версты. Столыпин сменил его уже под утро, когда у Стаса начало неметь лицо, а руки стали словно чужие. Стас пересел направо и, закутавшись в еще хранившую тепло шинель, сам не заметил, как выключился, уронив голову на грудь. Проснулся он, когда солнце уже стояло над верхушками деревьев.

– С добрым утром! – насмешливо поприветствовал его Столыпин. – Ну и здоровы вы спать, господин титулярный советник!

– Почему титулярный советник? – удивился Сизов.

– Я за три дня знал, что меня снимут, – усмехнулся бывший министр. – Есть, знаете ли, источники в высших кругах…. Ну и присвоил вам очередной чин. Все-таки и жалованье побольше, и всякое прочее.

– Спасибо, – поблагодарил новоиспеченный титулярный советник. – Только все равно нагонит меня Макаров. Зачем ему такое странное подразделение?