Чиновник для особых поручений

– Вот именно. Коли его до упора, пойдем по цепочке. Сомневаюсь я, что нам войну предотвратить удастся, но попробовать стоит. Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что сделать не решился.

…Дверь ему открыла Елена.

– Папа уже дома. Ну и напугали же вы нас!

Она сердито сверкнула глазами.

– Я? – удивился Стас. – Помилуйте, я-то здесь при чем?

– Ну, все равно, – вздернула подбородок девчонка. – Папа уже вернулся, он в кабинете.

В комнате ему навстречу кинулась Наташа. И остановилась, не дойдя шага, замерла, вытянувшись, как струна. Плюнув на все условности, Стас шагнул навстречу и обнял, прижав к себе. Она слабо трепыхнулась, как бы делая попытку освободиться, но не выдержала и прижалась изо всех сил.

– Наташа, я предлагаю вам руку и сердце, – наклонившись, тихо сказал он девушке прямо в ухо.

– Я согласна, – еле слышно шепнула она.

– Он был титулярный советник, она генеральская дочь… – пропела ехидная сестра.

– Ну, Ленка… – резко повернулась к ней рассерженная Наташа.

– Да ладно, секретничайте, я выйду.

Елена скорчила гримаску и, гордо задрав нос, удалилась.

– Наташа…

– Не говорите ничего сейчас, – она ласково закрыла ему рот ладонью. – Идите к папе, он вас ждет.

Столыпин поднялся навстречу, сильно сжал руку.

– Конца моей жизни не будет, – усмехнулся он. – Снова меня похоронили.

– Не каркайте, – буркнул Стас. – У нас тоже новости. Господин Коренев Иудой оказался.

– Чьей? Не выяснили?

– Исаев с Вернером его сейчас трясут. Это он вам похороны организовал. Позвонил девочкам, представился дежурным жандармского управления, сообщил, что вы убиты.

– А смысл? – пожал плечами Столыпин. – Ведь легко проверяется.

– Он и не рассчитывал нас долго морочить. Ему нужно было нас ошеломить. Когда письмо в его руках вспыхнуло, он, конечно, понял, что это была проверка. Но быстро сориентировался, надо ему должное отдать. Чуть не ушел. Есть такой прием, «эффект слаломиста» называется. Резкий поворот на лыжах, в воздухе туча снежной пыли. Пока она уляжется, лыжник уже далеко.

Столыпин прошелся взад-вперед по кабинету.

– Представляю, как Аркадий Францевич огорчится. Он его рекомендовал.

– Коренев хорошим сыщиком был. А про его подвиги с балеринами я тогда не знал. Ладно, поглядим, может, перевербуем просто, всего-то и делов.

Петр Аркадьевич в задумчивости потер лоб.

– Думаете? А стоит ли связываться? Как говорится, «единожды солгав…»

– Нормально, – махнул рукой опер. – «Втемную» его запущу, а там посмотрим. А у вас какие новости?

– Да никаких, – досадливо поморщился Столыпин. – Полдня на совещании у Сухомлинова просидел. Из пустого в порожнее…

– Вы ему про Путиловский и Обуховский заводы сказали?

– Даже слушать не захотел. Пустился в заумные рассуждения о тактике и стратегии.

– Как он их понимает, – ехидно ввернул Стас.

– Что? – остановился Столыпин. – А-а… да, вот именно. Беспримерный героизм русского воина, пуля-дура и так далее. Ну ничего, капля камень долбит. Я государя императора мог переубедить. А этого хомяка, прошу прощения…

– Господин генерал-фельдмаршал, разрешите обратиться по личному вопросу!

Вскочив с кресла, Стас встал по стойке смирно. Петр Аркадьевич недоуменно поднял бровь. Такое на его памяти было впервые.

– Говорите, штабс-капитан.

– Петр Аркадьевич, мы с Наташей любим друг друга. Прошу у вас ее руки.

– А она-то… – начал было Столыпин, но, махнув рукой, рассмеялся. – Да знаю, знаю. И она в вас, как кошка. Ну, куда ж вас девать? Плодитесь и размножайтесь. Честно сказать, Станислав, лучшей партии я для нее и не желаю.

Глава 19 Летний сад

…Стас бегом взбежал по лестнице и, переведя дух, осторожно постучал условным стуком. Тук… тук… тук-тук! Тук-тук-тук! Щелкнул замок, за приоткрытой дверью мелькнуло лицо Всеволода. Дверь снова закрылась, звякнула цепочка, и опер, толкнув дверь, вошел.

В комнате, на первый взгляд, все было по-прежнему. В углу на стуле сидел Владимир, рядом стояли его преторианцы. Но это только на первый… Выражение лица Коренева изменилось, словно перед ним сидел другой человек, сломленный и больной.

Стас бросил взгляд на его лежащие на коленях руки. Бинтов не наблюдалось, ногти были на месте. Однако!

– Ну, как успехи, кровавые царские палачи?

Всеволод усмехнулся. Он давно уже привык к такого рода шуткам. Вернер, вопреки ожиданиям, и ухом не повел, взял со стола несколько исписанных листков и протянул Стасу.

…Человек велел называть его Джоном. Я, конечно, понимал, что меня подставили английской разведке, но отступать было уже некуда, коготок увяз – всей птичке пропасть…

Он искоса взглянул на Коренева. С такими талантами книги писать. А тот сидел безучастный ко всему, тупо уставившись в угол. Стас едва заметно кивнул Вернеру и вышел на кухню. Контрразведчик последовал за ним.

– Как это вы умудрились его расколоть и при этом ни одного ноготка не испортить?