Чё это вы делаете? Рассказ

          - А хотелось? – живо и ехидно поинтересовалась прилипала. – Что ж не оторвался? Не светило свалить на Тамбовщину или на Дальний Восток? – Она тихо и злорадно рассмеялась, словно ведьма с тёмным лицом и тускло светящимися глазами. – Жила оказалась тонка? – и, оборвав смешок: - И чего я, дура, в тебя втюрилась?

          Теперь ехидно и злорадно рассмеялся он.

          - Тебя, с твоей «тонкой натурой», - чуть помолчал, обозначая кавычки, - свойственны экстравагантные поступки.

          Надежда Сергеевна отошла от неудобного подоконника, уселась без разрешения на чужую кровать, плотно сжав колени.

          - А ведь отец тебя сразу раскусил, предупреждал, что из тебя ничего толкового не выйдет. Как он ни старался, теляти так и не выросло в быка!

          Взрослый телёнок растянул рот в довольной улыбке.

          - Что ж делать, если мы оказались из разных пород, - помолчал и, не удержавшись, зло добавил: - Папаша твой, однако же, тоже не преуспел.

          - Ему не дали! – встала на защиту родителя верная дочь. – Подставили, мерзавцы! – Тесть, разочарованный в зяте, сам был не промах, отличался редкой предприимчивостью, беззастенчиво по-крупному отстёгивая от сделок, которые курировал в должности вице-мэра, пока не нарвался на такую же акулу, которая и предала благодетеля, не поделив с ним левые доходы. К тому же, у большого начальника, вершащего судьбы многих масленых дельцов в городе, нашлось вдруг немало врагов, с садистским удовлетворением зарешётивших благодетеля, глупо подставившегося на одной из внушительных взяток. До суда дело, правда, не дошло, поскольку «честный» вице-взяточник, ослабленный внутрикорпоративной подковёрной борьбой без правил, подхватил в СИЗО туберкулёз и скоропостижно отдал душу дьяволу, оставив после себя громадные долги, по которым безутешные молодые расплачивались не один год. А где же взятки гладки? Они исчезли вместе с любовницей, укатившей на подаренном «Мерседесе» в неизвестном направлении, даже не проводившей в последний путь щедрого мецената. Не было на похоронах ни салюта, ни речей, и вообще никого не было, кроме близких родственников, не проронивших ни одной скорбной слезинки. Даже верная жена бросила ком земли с сухими глазами, а познакомившись здесь же с Борисом Григорьевичем, быстро вышла за него замуж и быстро ожила, чего отцовская дочь до сих пор простить ей не смогла. Иван же Борисович, оказавшийся ржавым звеном в цепочке вице-мэровских прихлебателей, был изгнан из хлебного со сливочным маслом земельного отдела и спихнут в архитектурную мастерскую, подходящую ему и по духу, и по строительной специальности, где он и занялся рутинным проектированием безликих спальных девятиэтажек да осуществлял поверхностный архитектурный надзор над беззаконными действиями хапуг, впрочем, без всяких для них последствий. – Без его протекции ты так и застрял в захудалых архитекторишках, кропающих многоэтажные бараки. – Надежда Сергеевна скривила губы в презрительной усмешке.

          - У тебя устаревшие сведения, - с явным сарказмом подправил любимую супругу нисколько не огорчившийся муж, - я давно уже ведущий, - не стал уточнять, как «давно», - и проектирую не только дома, но и целые микрорайоны, - и поморщился, вспомнив о последних провалах.

          - Да ну? – удивилась Надежда Сергеевна. – Когда же это тебя так подбросило? И почему не похвастался?

          - Я говорил, - в голосе подброшенного прозвучала обида, - но ты же слышишь только себя. Сама-то всё ещё экономишь муку на макаронной фабрике? – нанёс ответный укол.

          Она, не обидевшись, рассмеялась.

          - Да и ты обо мне знаешь не больше. Я тоже давно главным экономистом в большой международной торговой фирме. Сейчас заканчиваю бизнес-план, по которому мы накормим фирменными мясными полуфабрикатами европейского производства всю Западную Сибирь с Уралом.

          - Ого! – соизволил удивиться в свою очередь ущемлённый ведущий архитектор. – Далеко пойдёшь, если не остановят.

          Надежда Сергеевна с подозрением взглянула на него: «Неужто знает о мясной афёре?» Но лицо пока ещё мужа было непроницаемо приветливым.

          - Слушай, а ты любил когда-нибудь меня? – спросила с неподдельным интересом, пристально вглядываясь по-новому в давно знакомое лицо.

          Он даже опешил от неуместного вопроса, откинулся назад и слегка замешкался, стараясь подобрать нужный нейтральный ответ, а ещё лучше бы увильнуть от него.

          - Я уже и забыл, что это такое, - начал осторожно, не глядя на неё. – Наверное, что-то было, сейчас и не вспомнить, - порадовал застывшую в ожидании любимую женщину. – Она ведь как болезнь, как горячка: вспыхнет, охватит и быстро уйдёт, всё равно, что неуёмная животная страсть, природный инстинкт, в современном цивилизованном обществе и говорить-то о ней не принято, - он явно ёрничал, избегая конкретного ответа на конкретный вопрос, и она это знала, и это было ответом. – Сейчас объединяются больше для удобства спаривания, а потом уже начинают выяснять, что ещё нужно от партнёра.

          - Долго же мы выясняли, - брезгливо отметила партнёрша. – Выяснил, наконец, что тебе от меня надо?