Чёрная речка. До и после (К истории дуэли Пушкина)

Все письма не датированы, и Щёголев располагает их по своему усмотрению. В отношении того письма, которое он поместил первым, замечает: «Вот письмо, писанное, очевидно, в самом начале жениховства». Об обручении Екатерины Гончаровой и Дантеса было публично объявлено вечером 17 ноября на балу у С.В. Салтыкова. Это было сделано сразу же после визита Геккерена к тётке Гончаровых Екатерине Ивановне Загряжской, когда он просит от имени своего приёмного сына руки её племянницы. Тогда же между ними была, по всей видимости, обговорена и возможность встреч жениха и невесты в её доме, о чём и пишет Дантес в этом письме. Указание на «первый же случай, когда мне позволит служба», даёт возможность в сопоставлении с известными днями, когда Дантес дежурил по полку и не мог от 12 до 2-х появиться у Загряжской, датировать это письмо. Дантес в интересующее нас время был на дежурствах с 20 на 21, с 23 на 24, с 25 на 26, с 27 на 28 и с 29 на 30 ноября. Столь частые дежурства объясняются назначением внеочередных за провинности и все отмечены приказами по Кавалергардскому полку. Таким образом, почти весь ноябрь Дантес практически не имел возможности в указанные часы встречаться с Екатериной Николаевной. Единственное исключение составляет 19 ноября. Значит, письмо можно уверенно датировать 18-м ноября, т.е. следующим днём после объявленной помолвки.

II

Ma chère et bonne Catherine, vous voyez que les jours se suivent, et ils ne se ressemblent pas. Hier paresseux, aujourd'hui actif, quoique j'arrive d'une horrible garde que je viens de faire au Palais d'Hiver, chose que du reste j'avais crié ce matin à votre frère Dimitri en le priant de vous le dire afin que vous puissez me donner un petit signe de vie, et pour me faire perdre ma patience, ces vilaines heures que j'ai passé dans cette vilaine salle des Maréchaux, où il ne vous reste pas même la consolation de pouvoir dire que l'on n'y voudrait pas être en peinture.

J'ai vu ce matin la dame en question et comme toujours je me suis soumis à vos ordres suprêmes, ma bien aimée; j'ai déclaré formellement que je lui serais excessivement obligé si elle voulait bien laisser tomber cette négociation, qui du reste était tout à fait inutile, que si le Mr n'avait pas assez d'esprit pour comprendre que lui seul jouait un sot rôle dans cette histoire, qu'alors elle perdait naturellement son temps à vouloir le lui expliquer. Autre nouvelle: il a été trouvé que nous nous étions occupé l'un de l'autre hier soir d'une manière gênante, et inconvenante pour les demoiselles. Je vous écris ceci parce que j'espère que votre imagination se mettra en travail, et que jusqu'à demain vous aurez trouvé un plan de conduite qui conviendra à tout le monde; quant à moi je déclare humblement que je n'en connais pas et par conséquence je suis plus décidé que jamais à faire selon ma tête.

Bon soir, ma bonne Catherine. J'espère que Le Pirate vous aura amusé; à demain et en attendant je vous baise la main que vous ne m'avez pas donné hier soir avant de partir.

Georges

Merci ma pour votre bonne et grande lettre que je viens de trouver chez moi. Vous savez combien je suis heureux de pouvoir presque vous deviner, car tout ce que vous m'avez recommandé est fait à l'exception de la lettre pour le papa d'Anthès, mais celle-là je brûle pour cette poste; cependant je vous apporterais un brouillon demain.

[21 ноября 1836 ]

Моя любезная и добрая Катрин, как видите, дни бегут и день на день не приходится. Вчера ленив, сегодня деятелен, хоть и вернулся с отвратительного дежурства в Зимнем дворце; я, впрочем, посетовал на это нынче утром вашему брату Дмитрию[175], попросив его передать вам, дабы вы сумели как-нибудь дать знать о себе; не знаю, как у меня достало терпения на эти несколько часов, так скверно провёл я их в этом ужасном Маршальском зале, где не находишь утешения и в том, что можешь сказать себе, будто не хотел бы тут оказаться на портрете[176].

Нынче утром я виделся с известной дамой[177], и, как всегда, моя возлюбленная, подчинился вашим высочайшим повелениям; я формально объявил, что был бы чрезвычайно ей обязан, если бы она соблаговолила оставить эти переговоры, совершенно бесполезные, и коль Месье[178] не довольно умён, чтобы понять, что только он и играет дурацкую роль в этой истории, то она, естественно, напрасно тратит время, желая ему это объяснить.