Чёрная вуаль

– Ого, цветочек рано расцвёл. В чём проявлялись? – голос мой был наполнен желчью.

– Уф. – Паша опустил глаза на свои ноги и продолжил. – Смотрел за соседом. Ему тогда лет двадцать было, пришёл из армии, начал пить и приводил постоянно разных девчонок разного возраста. Мы тогда в доме жили, не в квартире, и перелезть через гнилой забор было несложно. Алана, вызови скорую, у меня уже кружится голова.

– Да-да. Последний вопрос. Ты жалел о случившемся в клубе? Только помни, отвечай честно.

Немного подумав, Паша дал ответ:

– Я жалею только о том, что Остап сотворил с ней. Я просил не избивать так сильно, но он как с цепи сорвался. Когда я узнал, что она вышла из комы, даже обрадовался, потому что я не убийца.

Паша мельком улыбнулся, в глазах горела надежда, добавилось немного слёз.

– Да, ты не убийца, – сказала я, погладив Пашу по щеке. – А я да!

Нож вонзился в его горло по рукоять. Тело замерло на секунду, потом пробила мелкая дрожь. Руки поднялись к горлу, слёзы выкатились из глаз. Вытащив нож, я дала волю потоку крови, который хлынул, пропитывая одежду и заливая пол. В ярком искусственном свете она блестела и переливалась. Ладони Паши метались по горлу. Исходящий изо рта хрип гласил о приближающейся смерти. Ещё несколько мгновений, и глаза остекленели, руки опустились, а тело медленно скатилось вниз, почти бесшумно упав на пол. У головы образовывалась лужица. Я следила за каждой каплей, которые беззвучно сочились из горла и лица. Как же это красиво. В животе опять затрепетало. Всё же это даёт мне больше, чем воспоминания о былом.

Подняв телефон с пола, убрала к себе в карман, предварительно выключив. С пальца Паши я сняла кольцо, похожее на обычную бижутерию, и убрала туда же в карман. Глаза мои осматривали каждую часть остывающего тела. Взъерошенные волосы, лицо, забрызганное кровью, футболка, впитавшая в себя алый цвет, под ногтями собрана грязь, на тёмных штанах видны катышки и следы пятен, безвольно болтающиеся стопы уже давно затвердели от потери крови. Его глаза меня заворожили. Когда провела пальцами по ним, в голове вспыхнула фантазия.

Раскрыв окровавленный нож, я залезла в его глазницу и не без труда вытащила зеленовато-голубой глаз, оставив зияющую тёмную дырку. Убрав нож и полученный трофей в карман, я покрыла его голову шифоном, встала на ноги и приготовилась уходить, как услышала закрывающуюся входную дверь.

Успею ли я выскочить в окно? Бросив взгляд на темнеющее стекло, поняла, что нет. Пока я буду убирать шторы и цветы, меня заметят. Спрятавшись за кухонным островом, я задержала дыхание.

– Паш? – прозвучал голос Славы.

Хлопнула дверь, где-то щёлкнул выключатель, последовали приглушённые шаги. Он совсем близко.

– Паш? Паша! – вскрикнул Слава, оказавшись на кухне.

Нельзя позволить ему позвонить куда-либо. Тело лежит с противоположной стороны острова, значит, надо обойти и настигнуть его со спины. Аккуратно пробравшись к концу кухонного гарнитура, я выглянула, увидела спину Славы, который навис над телом сына. Надела на нижнюю часть лица маску на случай, если кто-то попадётся мне в подъезде или на улице, когда буду бежать прочь.

– Пашенька, – послышался плач. – Нет.

Рука его принялась шарить в кармане, наверняка, в поисках телефона. Нельзя ждать!

Выскочив из-за острова, я выпустила разряд в шею Славы. Тело свело судорогой, ноги подкосились. Взяв нож, я полоснула по внутреннему сгибу колена одной ноги. В ту же секунду Слава схватился за ногу и повернулся ко мне лицом, задев ладонью нож, который я занесла для разрезания второй ноги. Глаза его бегали, лицо приняло цвет мела, глубокое дыхание выдавало страх.

– Алана? – со слезами на глазах воскликнул Слава.

– Прости. Не стоило тебе спешить домой.

– Зачем? За что?

– Укрывательство насильника и садиста. Интересный у тебя сын, – язвительно сказала я, присев на корточки.

– Ты должна понять меня, он всё, что у меня есть. Он не специально, я его вылечу.

– Уже нет.

Глаза Славы распахнулись шире, он расплакался.

– Я бы всё исправил, – прерывисто произнёс он.

– Что значит наш разговор на мамином дне рождения?

Слава встрепенулся, задумался. Некоторое время грудь высоко вздымалась, рука, держащая ногу, тряслась.

– Я… я не… я знаю о том, что случилось десять лет назад с тобой.

– Откуда? – наклонив голову, спросила я.

– Клим рассказал пару лет назад. Тогда же и я ему поведал, что девушка, которую ты видела, была моей сестрой. Ей было всего шестнадцать, до дня рождения оставался месяц.

      Отец с мамой так тщательно охраняли мою встречу с маньяком, странно слышать о том, что отец выложил всё приятелю.

– О как! Но! Это не отменяет твоих странных намёков. Что же они означали?

– Мне подумалось, что ты случайно стала свидетелем. Что он вернулся, тот, кто убил мою сестру, и тебе теперь приходится, спасая свою жизнь, помогать ему, или я не знаю… Алана, я не имел ничего такого в виду. – Слёзы катились по щекам, бледное лицо покрывалось пятнами, а я расплывалась в улыбке.

– Ты ведь в курсе о Скорбящем убийце?

В ответ Слава замотал головой.

– Это не он. Это я, – чётко произнесла я, чтобы Слава расслышал.